В руках у Сиверова оказалась тонкая пачка долларов, бумага, свидетельствующая о том, что Людгардас Дебилюнас приобрел их в одном из питерских банков, связка ключей с брелком, который украшал фирменный знак БМВ. Международные права, техталоны, техпаспорт.

Глеб отодвинул все это богатство на край стола и, вытащив из бумажника паспорта, внимательно принялся изучать их – фотографии Людгардаса Дебилюнаса.

– Да, ты, конечно, от души расстарался. Ну и морду нашел! Свиного рыла не хватает, а так, все остальное, можно считать, в порядке.

– Сейчас твою морду подправим, родная мать не отличит, – полковник Крапивин легко сбросил пальто и прямо в носках отправился в ванную. – Чего расселся, – крикнул он Глебу, – пошли.

В просторной ванной комнате висело зеркало в фигурной пластмассовой раме. Крапивин уже расставлял на полочке привезенные с собой флаконы.

– Люблю я это дело, – приговаривал полковник, – сразу молодость вспоминаю. Я до армии актером хотел стать, даже в театр работать устроился – помощником гримера.

Сиверов поискал глазами, где бы сесть. Стульев в номере не было, а кресло не прошло бы в узкую дверь. Пришлось опустить крышку унитаза и сесть на него.

– Зря штаны не спустил.

– А я – по-богатому, не снимая, новые себе куплю, крутые.

– Сбрасывай рубашку, сейчас мы тебе благородную седину подправим.

Сиверову пришлось склониться над биде, а полковник, размотав гофрированный шланг душа, включил горячую воду. Затем запахло парикмахерской. Едкая жидкость полилась на волосы Глебу. Крапивин ловко замотал ему голову полотенцем и засек время.

– Через пять минут снимешь.

Этого времени хватило, чтобы выкурить сигарету. Вновь в биде полилась вода, на этот раз окрашенная черным. Зажужжал фен. Полковник Крапивин артистически работал расческой. Театральный гример из него получился бы неплохой.

– Можешь смотреть, – наконец разрешил он.

– Не испугаюсь?

Крапивин пожал плечами.

– Случалось и хуже.

Глеб поднялся с унитаза, подошел к зеркалу. Черные, как поздняя южная ночь, волосы, смотрелись вполне натурально.

– А теперь очки с фотохромами.

В маленьком чемоданчике полковника Крапивина, наверное, мог бы спрятаться реквизит среднего по размерам театра.

– Все равно не похож, – Глеб поворачивался к зеркалу то боком, то анфас.

– Не беспокойся.

Крапивин подошел к, нему сзади и поправил волосы.

– Нагни голову.

– Куда?

– Не мне же на грудь… Набок!

Глеб склонил голову, прижав ухо к правому плечу. Запахло клеем. И скоро на щеке Глеба красовался выгнутый полумесяцем шрам, точно такой же, как на фотографии, приклеенной в паспорте. Этот последний штрих достойно завершил дело.

– Вылитый Дебилюнас, – рассмеялся Крапивин, глядя на дело своих рук. – Литовец, мать твою.

– Вылитый-то вылитый, а литовского языка я не знаю, даже пары слов. Мама не научила.

– Никаких проблем! Ты же в Латвии, хватит с тебя русского и английского.

Сиверов сам с трудом узнавал себя, глядя в зеркало.

– Давай, думай, – напомнил ему Крапивин, – что тебе еще нужно. Я сразу же свяжусь и все привезут.

– Как я понимаю, оружие с собой не протащишь?

– Навряд ли, – наморщил лоб полковник. – В аэропорту я тебе ничем не могу помочь.

– А я только на твою помощь и рассчитывал, – рассмеялся Глеб.

– Ну так, что, надумал что-нибудь?

– Я и здесь отыщу все что мне нужно.