Следовательно, в таком поведении присутствовала некая скрытая честь. Возможно, мокроземцы демонстрируют свои слабости товарищам как знак доверия и расположения. Если друзьям известны твои слабости, это даст им преимущество, если вы решите станцевать с ними танец копий. А может, жалобы были лишь мокроземским способом выразить смирение, как гай'шайн демонстрируют честь своим служением.

Она поделилась своими предположениями с Илэйн, а в ответ услышала лишь теплый смех. Возможно, это был один из аспектов общества мокроземцев, который запрещалось обсуждать с чужаками? Может, Илэйн рассмеялась, потому что Авиенда узнала что-то, что для нее не предназначалось?

В любом случае, это, несомненно, был способ продемонстрировать честь, и это удовлетворило Авиенду. Если бы только ее собственные проблемы с Хранительницами Мудрости были столь же просты! Если бы мокроземцы вели себя столь неестественно и непоследовательно, Авиенда не стала бы удивляться. Но что прикажете ей делать, когда именно поведение Хранительниц Мудрости было таким странным?

Она была недовольна, но не поведением Хранительниц, а собой. Она была сильной и храброй. Не настолько, конечно же, как некоторые другие; ей оставалось лишь мечтать стать такой же бесстрашной, как Илэйн. Тем не менее, проблем, с которыми Авиенда была не в состоянии справиться с помощью копий, Единой Силы или своего ума, существовало не много. И все же разобраться в причинах своего текущего затруднительного положения никак не удавалось.

Достигнув другого конца лагеря, она положила свой камень и отряхнула руки. Девы неподвижно застыли в раздумьях.

Авиенда подошла к другой груде и подхватила продолговатый камень с зазубренными краями. Он был в три ладони шириной и из-за гладкой поверхности так и норовил выскользнуть из пальцев. Ей пришлось порядком повертеть его, прежде чем она приноровилась. Авиенда направилась обратно к дому мимо палаток салдэйцев по вытоптанной, сухой после зимы траве.

Илэйн сказала бы, что Авиенда недостаточно обдумала проблему. Илэйн сохраняла спокойствие и рассудительность, когда все другие нервничали. Авиенда порой приходила в отчаяние оттого, насколько ее первая сестра любила поговорить, прежде чем действовать. «Мне нужно стать больше похожей на нее. Я должна помнить, что больше не являюсь Девой Копья. Я не могу решать задачу с помощью оружия».

Она должна была подойти к решению проблемы так же, как это делала Илэйн. Это было единственным способом вернуть свою честь, и лишь после этого она могла заявить свои права на Ранда ал'Тора и сделать его своим так же, как Илэйн или Мин. Она ощущала его через узы. Ранд находился в комнате, однако не спал. Он был слишком требовательным к себе и спал очень мало.

Камень едва не выскользнул из пальцев, и она чуть не споткнулась, с трудом сохранив равновесие и ухитрившись его не выронить из ослабевших рук. Некоторые из проходивших мимо солдат Башира выглядели удивленными, и Авиенда почувствовала, что краснеет. Хотя они могли и не знать, что она несла наказание, ей стало перед ними стыдно.

Как в данной ситуации поступила бы Илэйн? Хранительницы Мудрости были сердиты на Авиенду за то, что она «недостаточно быстро учится». Но по-прежнему отказывались ее учить. Они лишь задавали ей вопросы. Вопросы о том, что она думает об их нынешнем положении, что она думает о Ранде ал'Торе или о том, как Руарк провел встречу с Кар'а'карном.

Авиенда не могла избавиться от ощущения, что эти вопросы были испытанием. Может, она ответила неправильно? Если так, то почему они не научили ее, как следует отвечать?

Хранительницы не считали ее мягкой. Что же она упустила? Что сказала бы Илэйн? Авиенде хотелось, чтобы ее копья снова были при ней и она могла пустить их в ход.