Порой Перрин сомневался, что его чувства острее, чем у других. Он просто замечал то, что другие оставляли без внимания. Как они могут не замечать этот запах крови? И морозный воздух с гор на севере? Он пах родиной, хотя они находились за много лиг от Двуречья. Если бы другие попытались закрыть глаза и сосредоточиться, смогли бы они почувствовать то же, что и он? Если бы они открыли глаза и внимательней посмотрели на окружающий мир, смогли бы они назвать свои глаза «острыми», как говорили про Перрина?

Нет. Это была лишь иллюзия. Его чувства были острее. Его изменило родство с волками. Какое-то время он не думал об этом – был слишком сосредоточен на Фэйли. Но он перестал стесняться своих глаз. Они были частью его. Жаловаться на это было бесполезно.

И все же, эта ярость, которую он чувствовал во время сражения… эта потеря контроля над собой. Это беспокоило все больше и больше. Первый раз он почувствовал ее в ту далекую ночь, когда сражался с Белоплащниками. На время Перрин забыл, кто он – волк или человек.

И сейчас – во время одного из недавних волчьих снов – он пытался убить Прыгуна. В волчьем сне смерть была окончательной. В тот день Перрин едва не потерял свое «я». Мысль об этом пробудила в нем старые, забытые было страхи. Страхи, связанные с запертым в клетке человеком, ведущим себя словно волк.

Он двинулся дальше, к своей палатке, приходя к определенному решению. Он как одержимый гнался за Фэйли, игнорируя волчьи сны, как и все свои обязанности. Он заявлял, что ничто другое не имело значения. Но он знал, что истина намного сложнее. Он полностью сосредоточился на Фэйли потому, что очень сильно ее любил, но в то же время и потому, что так было удобно. Ее спасение было предлогом для того, чтобы избавиться от беспокойства из-за руководства людьми и за зыбкое перемирие внутри него между ним и волком.

Он спас Фэйли, но так много осталось проблем! Ответы должны быть в его снах.

Настало время вернуться.

Глава 18. Послание в спешке

Едва войдя в лагерь Айз Седай, Суан замерла, уперев корзину с грязным бельем в бедро. На сей раз это были ее собственные вещи для стирки. Она наконец-то поняла, что ей необязательно стирать сразу и Брину, и себе. Почему бы не позволить постирать ее вещи послушницам? Вот уж кого в эти дни было предостаточно.

И, похоже, они все разом столпились на дорожке вокруг шатра в центре лагеря. Они стояли плечом к плечу, словно белая стена, поверх которой торчали разноцветные головы. Обычное заседание Совета не привлекло бы такого внимания. Определенно, что-то происходит.

Поставив ивовую корзину с бельем на пень, Суан накрыла её полотенцем. Она не доверяла этому небу, хотя дождя не было уже давно, если не считать той мелкой мороси на прошлой неделе. Не доверяй небу хозяина доков. Девиз на всю жизнь. Даже если возможные последствия – всего лишь корзина с мокрой одеждой, притом еще и грязной.

Она поспешила перейти грязную дорогу и ступила на один из деревянных тротуаров. По пути к шатру необработанные доски немного прогибались и скрипели при каждом шаге. Ходили разговоры о том, чтобы заменить эти мостки чем-то более долговечным, возможно, таким же дорогим, как брусчатка.

Она добралась до задних рядов собравшихся женщин. В последний раз на вызвавшем схожий ажиотаж Совете открылось, что Аша'маны связали узами сестер, и что саидин очищена от порчи. Да ниспошлет Свет, чтобы её не ждали сюрпризы подобного масштаба! Её нервы и без того были туго натянуты с тех пор, как она связалась с Гаретом проклятым Брином.