Конечно, будет еще полезнее, если они научатся стрелять быстрее. Узким местом был взвод арбалета. И даже не из-за вращения рукояти, а из-за необходимости постоянно опускать и поднимать арбалет. На это тратилось четыре секунды. Механизм взводной рукояти, секрет изготовления которого Талманес узнал от одного механика из Муранди, сильно ускорил процесс. Но механик собирался продать свою идею в Кэймлине, и кто знает, кому еще удастся перекупить его по пути туда? Очень скоро точно такие же арбалеты будут у каждого встречного. А стало быть, раз у тебя и твоего врага одинаковое оружие, не будет преимущества.

В Алтаре эти механизмы дали Мэту нужное превосходство над Шончан, и он не собирался уступать. Можно ли найти способ еще повысить скорострельность этих арбалетов?

Задумавшись, он проверил в лагере еще кое-что – недавно рекрутированные в Отряд алтаранцы неплохо расположились, да и припасов было достаточно, если не считать корма для лошадей и арбалетных болтов. Удовлетворенный увиденным, он направился к Алудре.

Она расположилась в тылу лагеря вдоль небольшой расщелины в каменистом склоне холма. Хотя прогалина была меньше, чем поляна, на которой устроились Айз Седай с их спутниками, она, бесспорно, была более уединенной. Мэту пришлось пробираться к ней между трех кусков материи, развешанных среди деревьев специально, чтобы заслонить рабочее место Алудры от посторонних глаз. Но ему пришлось остановиться, когда Байл Домон поднял руку, удерживая его на месте, чтобы дождаться от Алудры позволения пройти.

Стройная темноволосая Иллюминаторша сидела на пне посреди своего крохотного лагеря. На земле вокруг нее на кусках материи были аккуратно разложены порошки, бумажные свитки, планшет для записей и какие-то инструменты. Она больше не заплетала косички, и ее длинные волосы свободно спадали на плечи. На взгляд Мэта это было странно, хотя и привлекательно.

«Чтоб тебе сгореть, Мэт. Ты теперь женат», – сказал он себе. И все же Алудра действительно была привлекательной.

Эгинин тоже была здесь, она ровно держала оболочку ночного цветка, с которым работала Иллюминаторша. Личико Алудры с пухлыми губками было хмурым от сосредоточенности. Она легонько постукивала по оболочке. У Эгинин отрастали ее темные волосы, оставляя в ней все меньше и меньше черт шончанской знати. Мэт еще путался, как же ему обращаться к этой женщине. Она хотела, чтобы ее звали Лейлвин, и иногда он даже думал о ней, как о Лейлвин. Глупо было менять свое имя просто потому, что кто-то велел тебе так сделать, но он не стал ее винить за то, что она не посмела рассердить Туон. Последняя была треклятущей упрямицей. Он понял, что снова смотрит на юг, но заставил себя отвернуться. Кровь и пепел! С ней все будет в порядке.

В любом случае, Туон теперь далеко. Так с какой стати Эгинин продолжает глупый фарс, называя себя Лейлвин? После отъезда Туон Мэт как-то раз или два назвал ее старым именем, но получил на это резкую отповедь. Женщины! У них нет ни капли здравого смысла, а у шончанок он вовсе напрочь отсутствует.

Мэт посмотрел на Байла Домона. Мускулистый бородатый иллианец стоял, прислонившись к дереву у входа в лагерь Алудры. По обе стороны от него расходилось два длинных куска ткани. Он не опускал предупредительно поднятую руку. Разве весь лагерь не находится в подчинении у Мэта?

Но Мэт не стал силой прокладывать себе путь внутрь. Он не мог позволить себе чем-нибудь обидеть Алудру. Она была ужасно близка к завершению конструкции своих драконов, а ему очень хотелось их заполучить. Но, ради Света, как же глупо быть задержанным в собственном лагере!

Алудра оторвала взгляд от своего занятия, заправив выбившийся локон за ухо. Она заметила Мэта, затем вернулась к своему ночному цветку и начала постукивать по нему молоточком. Проклятый пепел! Это напомнило ему, почему он навещает Алудру не так уж часто. Как будто мало этого пропускного пункта при входе. Неужели ей обязательно нужно бить по чему-то взрывоопасному молотком? У нее совсем нет мозгов? Наверное, все Иллюминаторы такие.