– Насаидарила? – невозмутимо переспросила она.

Он пожал плечами.

– Я получила эту бумагу, Мэтрим…

– Зови меня Мэт, – сказал он.

– Я получила эту бумагу, Мэтрим, от Приспешника Темного, – продолжила она, – который, приняв меня за прислужницу Тени, рассказал, что один из Отрекшихся приказал убить людей, изображенных на этих портретах. Вы с Перрином в смертельной опасности.

– Я не удивлен, – ответил он, скрыв холодок, пронзивший его при этом известии. – Верин, Приспешники Темного пытаются убить меня с момента моего отбытия из Двуречья, – он помолчал, – Чтоб мне сгореть. Даже за день до того, как я покинул Двуречье. И что это меняет?

– Это совсем другое, – более строго ответила Верин. – Степень опасности, в которой вы оказались… Я… Что ж, давай просто согласимся, что ты в очень и очень серьезной опасности. Советую тебе быть очень осторожным в следующие несколько недель.

– Я всегда осторожен, – сообщил Мэт.

– Значит, будь еще осторожнее, – сказала она. – Спрячься. Не давай им шанса. Ты скоро очень пригодишься.

Он пожал плечами. Спрятаться? Это он мог бы. С помощью Тома он мог бы так изменить свою внешность, что его не опознали бы даже родные сестры.

– Это я могу, – сказал он. – Это совсем низкая цена. И как скоро ты сможешь доставить нас в Кэймлин?

– Это была не цена, Мэтрим, – улыбнувшись, сказала она. – Это было предложение. К которому, думаю, ты должен внимательно прислушаться.

Она вытащила из-под портрета небольшой конверт. Он был запечатан каплей кроваво-красного воска.

Мэт неохотно взял его в руки:

– Что это?

– Инструкции, – ответила Верин. – Которые ты выполнишь на десятый день после того, как я оставлю вас в Кэймлине.

Нахмурившись, он почесал шею, затем собрался сломать печать.

– Тебе не следует открывать его до нужного дня, – остановила его Верин.

– Что? – возмутился Мэт. – Но…

– Такова моя цена, – просто ответила Верин.

– Проклятая женщина, – сказал он, разглядывая конверт. – Я не собираясь ни в чем клясться, пока не узнаю, в чем дело.

– Не думаю, что ты сочтешь мои инструкции чрезмерными, Мэтрим, – заметила она.

Мэт секунду хмуро смотрел на печать, затем встал.

– Я проживу без этого.

Она надула губы:

– Мэтрим, ты…

– Зови меня Мэт, – повторил он, забирая шляпу с подушки. – И я говорю: сделки не будет. Я так и так окажусь в Кэймлине через двадцать дней своими ногами, – он откинул полог шатра. – Я не собираюсь позволять тебе прицепить ко мне свой поводок, женщина.

Она не сдвинулась с места, но нахмурилась.

– Я и позабыла, как с тобой тяжело.

– И тем горжусь, – ответил Мэт.

– А не можем ли мы достичь компромисса? – спросила Верин.

– Расскажешь, что в этой проклятой бумаге?

– Нет, – ответила она. – Потому что, возможно, мне не понадобится, чтобы ты смотрел, что в ней. Я надеюсь вернуться и забрать письмо, чтобы ты мог идти своим путем. Но в противном случае…

– И в чем же компромисс? – спросил Мэт.

– Ты можешь не открывать письмо, – заявила Верин. – Просто сожги его. Но в этом случае ты должен остаться и ждать в Кэймлине пятьдесят дней, на тот случай, если мое возвращение займет больше времени, чем я рассчитывала.

Это предложение вызвало у него замешательство.