«Он прав», – поняла Саэрин. – «Башня не сотрясается. И в прошлый раз тоже».

– В кого тогда они стреляют? В людей внизу?

– Нет, Айз Седай! – ответил гвардеец. – Думаю, это выстрел изнутри Башни, с какого-то из верхних этажей, по летающим тварям.

– Что ж, по крайней мере, хоть кто-то еще отбивается, – сказала Саэрин. – Откуда именно стреляли?

– Мне не видно, – ответил солдат, не отрывая глаз от неба. – Свет, вот опять! И снова!

Красные и желтые отблески отразились от дыма наверху, окрасив сад едва видимым через оконный и дверной проемы светом. Раздался вопль раненого ракена.

– Саэрин Седай! – обратился капитан Чубейн, вернувшийся от группы раненых солдат. Саэрин не заметила, как они прибыли. Она была слишком занята с Кэтрин.

– Эти ребята спустились с верхних этажей. Судя по всему, там образовалась вторая линия обороны, и они держатся очень хорошо. Шончан отозвали своих нападающих снизу и сконцентрировались там.

– Где именно? – резко спросила Саэрин. – Где?

– Двадцать второй уровень, Айз Седай. Северо-восточная сторона.

– Что? – переспросила Кэтрин. – Сектор Коричневых?

Нет. Там они были раньше. Теперь же, после перемещения этажей и коридоров, в этой части Башни были…

– Комнаты Послушниц? – уточнила Саэрин. Это еще невероятнее. – Какого…

До нее дошло, и ее глаза распахнулись чуть шире.

«Эгвейн».

Каждый убитый Эгвейн безликий шончанин для ее внутреннего взора представлялся Ринной. Эгвейн стояла в проломе, зияющем в стене Башни. Ветер трепал ее белое платье, хватал за волосы, завывал в такт ее гневу.

Но ее ярость не вырвалась из-под контроля. Она была холодной и чистой. Башня горела. Она это Предсказывала, у неё было Сновидение об этом, но реальность оказалась куда хуже ее страхов. Подготовься Элайда к нападению – и разрушений было бы куда меньше. Но теперь не было смысла цепляться за то, чего не случилось.

Вместо этого она перенацелила свою ярость, праведный гнев, кару Амерлин. Она сбивала одного то’ракена за другим. Они были менее верткими, чем их мелкие сородичи. Она уже сбила около дюжины, и ее действия привлекли внимание остававшихся снаружи. Бой внизу стих, и теперь все нападавшие сосредоточились против Эгвейн. Послушницы отбивали шончанские атаки на лестнице, раз за разом отбрасывая их назад. В воздухе мелькали то’ракены, описывая круги вокруг Башни, их седоки пытались отрезать Эгвейн щитом или ударить огнем. Мимо проносились ракены поменьше, с их спин в нее летели арбалетные стрелы.

Но она была воплощением Силы, почерпнутой из глубин рифленого жезла в ее руках и направленной через группу соединенных с ней в Круг послушниц и Принятых, которые прятались в соседней комнате. Эгвейн сама была частью бушевавшего в Башне огня, окрасившего небо кровавыми сполохами, прокоптившего воздух едким дымом. Она сейчас ощущала себя не человеком из плоти и крови, а чистой Силой, вершащей суд над теми, кто посмел развязать войну в сердце самой Башни. С неба, сотрясая облака, били разряды молний. С ее рук слетали потоки пламени.

Возможно, ей следовало опасаться нарушить Три Клятвы, но она не боялась. Это был бой, который необходимо выиграть; она не испытывала жажды убийства, хотя, возможно, ее ненависть к сул’дам была близка к тому. Солдаты и дамани были всего лишь случайными жертвами.

На священный приют Айз Седай, Белую Башню, напали. Все они были в большой опасности, гораздо большей, чем смерть. Серебряный ошейник хуже смерти. Эгвейн должна была защитить себя и каждую женщину в Башне.

Она заставит Шончан отступить.

Снова и снова она чувствовала их попытки отсечь ее от Источника щитом, но они были словно детские ручки, пытающиеся перегородить ревущий водопад.