Под стенами города разбили лагеря крупные таборы Лудильщиков. Группы фургонов, неделями не двигавшихся с места, начинали походить на деревеньки. Бродя среди них, Ранд слышал, как некоторые рассуждали о том, не осесть ли здесь. Другие, разумеется, возражали… Они же были Лудильщиками, Странствующим Народом. Как им найти Песню, если не искать ее? Ведь в этом их призвание, как и в Пути Листа.

Прошлую ночь Ранд провел у одного из костров в их лагере, вслушиваясь в разговоры. Они приняли и накормили его, не спрашивая, кто он такой. Ранд смотрел на прогоравший до углей костер, пряча знак Дракона на руке. Ключ доступа был тщательно укрыт в кармане куртки.

Прежде он никогда не был в самом Эбу Дар, только на холмах к северу, где с Калландором в руках противостоял Шончан. То было место его поражения. И вот он вернулся в Алтару. Но зачем?

Утром, едва открылись ворота, Ранд вместе с другими, прибывшими ночью, вошел в город. До рассвета всех приютили Лудильщики, которые, судя по всему, получали от Шончан продовольствие для припозднившихся путешественников. Лудильщики занимались не только этим. Они чинили котлы, шили форменную одежду и выполняли разную случайную работу. Взамен, впервые за свою долгую историю, они получили покровительство властей.

Ранд провел достаточно времени среди айильцев, чтобы перенять некоторую долю их пренебрежения к Лудильщикам. Но это пренебрежение в нем боролось с его знанием о том, что Туата’ан во многих отношениях следовали более истинным, традиционным путям Айил. Ранд мог вспомнить, на что похожа подобная жизнь. В видениях Руидина он следовал Пути Листа. К тому же он видел Эпоху Легенд. Пусть и за несколько кратких мгновений, но он прожил эти жизни – жизни других людей.

Он шел по переполненным улицам влажного и душного города, пребывая в некотором изумлении. Прошлой ночью Ранд обменял у Лудильщика свой ладный черный кафтан на простую коричневую куртку, оборванную понизу и местами заштопанную. Эта куртка была не из тех, что надел бы Лудильщик, тот просто взялся ее зашить для кого-то, кто так за ней и не вернулся. В этой куртке он не так выделялся, пусть даже и приходилось тащить ключ доступа в петле на поясе, а не прятать в глубоком кармане. Лудильщик дал и дорожный посох, на который Ранд, слегка сутулясь, опирался при ходьбе. Его рост мог привлечь внимание, а Ранд хотел быть неприметным.

Он чуть не убил отца. Его не принуждали к этому ни Семираг, ни влияние Льюса Тэрина. Этому не было ни оправданий, ни отговорок. Он, Ранд ал’Тор, пытался убить своего собственного отца. Он зачерпнул Единую Силу, сплел потоки и едва не пустил их в дело.

Ярость ушла, сменившись отвращением. Он хотел стать твердым. Он нуждался в твердости. И вот к чему это привело. Льюс Тэрин мог свалить свои зверства на безумие. У Ранда подобного оправдания не было – от себя самого ни спрятаться, ни укрыться.

Эбу Дар. Оживленный, разросшийся город, разделенный надвое широкой рекой. Ранд шел по западной его части через обрамленные красивыми статуями площади, по улицам с тянущимися ряд за рядом белыми домами, преимущественно многоэтажными. Он часто проходил мимо дерущихся на кулаках или ножах мужчин, и никто не делал попыток их разнять. Даже женщины носили подвешенные на шее кинжалы в украшенных драгоценными камнями ножнах, покоившихся в глубоких вырезах платьев с разноцветными нижними юбками.

Ранд ни на кого не обращал внимания. Он размышлял о Лудильщиках. Здесь они в безопасности, а в его империи не был в безопасности даже собственный отец Ранда. Друзья Ранда боялись его, он видел это в глазах Найнив.

Местные жители не были напуганы. Офицеры Шончан в этих насекомоподобных шлемах проходили сквозь толпу, и люди уступали им дорогу из уважения, а не из страха. Из разговоров обывателей Ранд слышал, что окружающие были рады стабильности. Да они превозносили Шончан за то, что те завоевали их!

Ранд прошел по короткому мостику через канал.