Окружающий ландшафт был коричневым, зимний снег растаял, но лишь кое-где пробивались редкие ростки. Сельская местность была покрыта зарослями дубов; тени в долинах и вьющиеся струйки дыма из труб указывали на далекие деревни. Удивительно, какими знакомыми, какими желанными казались эти луга. Когда она впервые пришла в Белую Башню, она была уверена, что никогда не полюбит эту окруженную сушей страну.

Теперь большую часть своей жизни, куда больше, чем в Тире, она прожила в Тар Валоне. Порой было трудно припомнить ту девчонку, которая чинила сети и ранним утром отправлялась с отцом их ставить. Она стала кем-то другим, женщиной, которая торговала секретами охотнее, чем рыбой.

Тайны, могущественные, господствующие надо всем тайны. Они стали ее жизнью. Никакой любви после юношеских увлечений. Не было времени на привязанности или на дружбу. Она сосредоточилась на одной вещи – на поиске Дракона Возрожденного. Помогать ему, направлять, в надежде его контролировать.

Морейн погибла, преследуя ту же цель, но, в конце концов, она-то смогла выбраться из Башни и увидеть мир.

Суан стала старше – духом, если не телом – запертая в Башне, дергая за ниточки и подталкивая мир в нужном направлении. И у нее неплохо получалось. Время покажет, было ли этих попыток достаточно.

Она не сожалела о своей жизни. Но в данный момент, проезжая мимо армейских шатров, когда повозка тряслась на ямах и выбоинах, гремя как сухие рыбные кости в котле, она завидовала Морейн. Как часто Суан смотрела в окно на прекрасный зеленый пейзаж до тех пор, пока её не начало от него воротить? Они с Морейн истово боролись за спасение мира, но при этом отреклись от многих радостей в жизни.

Возможно, Суан сделала ошибку, оставшись в Голубой Айя, в отличие от Лиане, которая воспользовалась их усмирением и последующим Исцелением, чтобы сменить Айя на Зеленую. «Нет», – подумала Суан, пока повозка грохотала, распространяя запах горькой репы. – «Нет, я все еще сосредоточена на спасении этого проклятого мира». Для нее не будет возможности стать Зеленой. Хотя при мыслях о Брине ей хотелось, чтобы Голубые, в определенном отношении, были немного более похожи на Зеленых.

У Суан-Амерлин не было времени на привязанности, но что насчет Суан-помощницы? Чтобы направлять людей тихими манипуляциями, требовалось куда больше навыков, чем чтобы заставлять их, пользуясь силой Престол Амерлин, и это доставляло большее удовлетворение. Но это также сняло с нее сокрушительную тяжесть ответственности, которую она ощущала в течение тех лет, когда возглавляла Белую Башню. Может быть, в ее жизни еще есть место еще для некоторых перемен?

Повозка достигла дальней стороны военного лагеря, и она тряхнула головой, коря себя за собственную глупость, затем спрыгнула и поблагодарила возчика. Разве она девочка, едва повзрослевшая, чтобы в первый раз на целый день отправиться на лов черной рыбы? Бесполезно так думать о Брине. По крайней мере, сейчас. Предстояло очень многое сделать.

Она шла по окраине лагеря, оставляя армейские шатры по левую руку. Темнело; фонари, сжигающие драгоценное масло, освещали неорганизованно расставленные лачуги и палатки справа от нее. Впереди она видела небольшой круговой частокол на армейской стороне лагеря. Он не был достаточно большим, чтобы окружить целую армию, его хватало всего лишь на то, чтобы оградить несколько дюжин офицерских шатров и большие шатры командования. В случае крайней необходимости он мог быть использован как укрепление, однако большую часть времени он был командным центром – Брин полагал, что полезно установить физический барьер, отделяющий основной лагерь от места, где он проводил совещания со своими офицерами. В противном случае, с беспорядком в той части лагеря, где находились гражданские, и с такой длинной границей, которую требовалось патрулировать, для шпиона было бы слишком просто подобраться к его шатрам.

Частокол был закончен всего на три четверти, но работа продвигалась быстро.