— Похоже, долго они тут не задержатся, — сказал Дэниел.

Я кивнула. — Отец говорит, возможно, мы отвезём их в центр дикой природы на следующей неделе.

Птицы были готовы летать, в смысле, их нужно доставить в центр, потому что я не могла их обучить этому. Когда-нибудь я смогу, но сейчас я застряла на должности медицинской сестры.

— Эта тоже скоро сможет выйти, — сказал Дэниел, заглянув в клетку куницы. — Вау. Она точно пробыла здесь всего неделю?

— Меньше. Поверь, ей придётся долго…

Я застыла. Куница проснулась и встала на дыбы у стенки её клетки, нос будто вынюхивал что-то. Когда она увидела, как я наблюдаю, она начала щебетать и бегать по клетке, ожидая, что я покормлю её.

Дэниел засмеялся. — Кто-то определённо чувствует себя лучше.

— Нет… — я сняла перчатки, — Это не возможно. Должно было пройти несколько дней перед тем, как она смогла бы вообще ходить.

— Ты просто очень хорошая мед. сестра. Тебе нужно навестить бабушку, позволить твоему папе и мне взяться за это, немного замедлить процесс.

Это правда — животные не выздоравливают так быстро, если меня нет рядом. Звучит так, будто я хвастаюсь, но мы замечали это каждый раз, когда я уходила. Дэниел знает, как всё делать. Как и мои родители. Но когда меня нет, процесс выздоровления замедляется.

Доктор Хайек, ветеринар Салмон Крика, говорит, что некоторые люди просто целители от природы. Она иногда зовёт меня в город, чтобы я помогла ей с животными, которым очень больно — я их успокаиваю, так что она может заняться своими делами. В свою очередь, она помогает мне с теми, кому нужна серьёзная медицинская помощь.

Тем не менее, какой умелой бы я ни была, куница не должна была бегать вокруг клетки. Когда я сказала это Дэниелу, он только пожал плечами.

— Очевидно, она не так поранена, как ты думала. Ненавижу говорить тебе это, но, похоже, ты тоже можешь ошибаться, Майя.

— Доктор Хайек ставил диагноз. — Я наклонилась к клетке. Куница бегала вокруг меня и щебетала. — болт вошёл в правое бедро и…

Я смотрела на бедро куницы. Кожа была голая там, где Доктор Хайек побрила её. Снизу, единственным следом от раны была бледная кожа, перечёркнутая тёмными швами. Когда вчера утром я проверяла куницу, я подумала, что она быстро поправляется. Но рана всё ещё осталась.

Я потянулась к клетке.

— Майя? — Дэниел сказал, — Перчатки? Эти зубы и когти словно иглы. Ты сама всегда говоришь мне…

Я ничего не слышала. Это было так, будто мою руку засунули в клетку без моего желания. Куница даже не вздрогнула, просто сидела и ждала, тёмные глаза смотрели в мои, спокойные и доверчивые.

Я коснулась её раненного бока. Боль пронзила мою ногу и я отскочила назад.

— Майя!

Тьма окутала меня. Я вдохнула запах хвои. Моя нога пульсировала. Моё сердце быстро забилось, я попробовала перевести дыхание.

— Ласка идёт! — закричал мальчик.

Другой засмеялся. По сухой земле шаги громыхали так, словно приближался паровоз. Одна мысль тогда появилась у меня в голове — бежать. Я вытянулась, перетащив мою раненную ногу по ковру иголок…

— Майя! — тёплая рука держала меня за подбородок, — Ну же, Майя.

Я глотала воздух и моргала. Я сидела на полу, у Дэниела на коленях. Я так быстро вскочила на ноги, что ударила его локтём в живот.

— Ну, спасибо, — прошипел он, — В следующий раз я позволю тебе упасть на пол.

— Что произошло?

— Ты упала в обморок.