Примерно через полчаса машина остановилась у ворот гарнизона. Это произошло глубокой ночью, но я весь вибрировал от возбуждения и энергии.

Усталость как рукой сняло. Папа понимал, что я правильно определил направление, – если бы мы свернули налево, то до сих пор так и брели бы по снегу.

Я был невероятно горд.

Скорее всего, нам просто повезло, но той ночью я усвоил еще один важный урок: прислушивайся к внутреннему голосу. Интуиция – это голос разума.

Шагая между бараками, мы заметили оживление, необычное для будней ночи. Причина этому скоро выяснилась.

Появились сержант с солдатом и провели нас в домик старших офицеров.

Мы увидели моего дядю в военной форме, усталого и серьезного. Я заулыбался, за мной – папа. Я был возбужден. Ведь я спас нас от медленной смерти в результате переохлаждения. Мы были живы.

Нашу радость оборвали бессмертные слова моего дяди-бригадира:

– На вашем месте я бы не улыбался… В настоящий момент отделение горных спасателей в полном составе разыскивает вас в горах, им на помощь отправлены спасательные вертолеты. Надеюсь, у вас найдется объяснение, которое вас оправдает?

Естественно, у нас его не было, за исключением того, что мы проявили беспечность, а потом нам исключительно повезло. Но порой такое случается. А грозная фраза «На вашем месте я бы не улыбался» с тех пор вошла в фольклор Гриллсов.

Глава 15

Это были прекрасные, интересные годы. Но жизнь не может состоять из одних радостей, и это переносит меня к рассказу о школе.

Мальчиком я был полностью открыт миру и жаден до приключений, но при этом очень нуждался в тепле и любви родного дома. Это сделало меня совершенно неподготовленным к тому, что произошло дальше.

Родители решили, что английского мальчика будет правильно отдать в частную школу. Мне это казалось совершенным безумием. Я даже не умел завязывать шнурки ботинок.

Но родители считали, что воспитание в частной школе будет для меня самым подходящим, и с самыми лучшими намерениями отправили меня учиться и жить в школу, которая находилась далеко от дома. Я был в ужасе.

Когда мы подъехали к высоким воротам школы, я заметил слезы на папином лице. Это меня смутило – я не понимал, почему они все же решили отдать меня в эту закрытую школу. Инстинкт ничего мне не говорил, но что я мог знать? Мне было всего восемь лет.

Так я приступил к испытанию под названием «частная школа», к которому я совершенно не был готов.

Сказать по правде, мне приходилось очень трудно; конечно, в школьной жизни были свои радости и развлечения – например, сооружение крепости из снега, прием в теннисную команду, награждение морским значком, но, по существу, это была непрерывная и тяжелая борьба за выживание.

Труднее всего было справиться со страхом. Страх быть покинутым, страх, что к тебе станут приставать, задирать. Я действительно очень этого боялся.

Я понял, что сам не в состоянии справиться с этими страхами.

Надо сказать, что директор школы и учителя всегда относились к нам с добротой и заботливостью, но мне от этого не было легче.

Я очень быстро сообразил: для того чтобы здесь выжить, необходимо придумать какой-нибудь способ сопротивления, защиты.

Мой способ заключался в дурном поведении, обучению приемам драки с целью защиты от хулиганов, которые намеревались превратить меня в свою жертву. И еще я старался не думать о доме. Но это очень трудно, когда ты только и думаешь о том, чтобы очутиться дома.

Я отчаянно скучал по маме и папе и порой, когда тоска становилась особенно острой, утыкался лицом в подушку, заглушая рыдания, в то время как вокруг меня все спали. Впрочем, не один я плакал, но мы научились скрывать слезы, а тот, кто этого не делал, подвергался издевательствам и насмешкам.