Глаза пришлось закрыть.

Носилки с Арсом куда‑то закинули, потом толкнули с такой силой, что они во что‑то врезались. На живот студенту упало нечто большое и угловатое.

– Осторожнее! – сказал Петруньо сердито. – Если пациент без сознания, то это не повод, чтобы над ним издеваться!

– Да мы случайно, – без особого раскаяния пробурчал кто‑то голосом гулким, как хохот в пещере.

Послышался щелчок от удара хлыстом, и карета, задрожав, сдвинулась с места. Колеса ее издавали такой громкий и пронзительный скрип, что его можно было использовать для поднятия мертвых – труп не выдержал бы подобного насилия над собственными ушами.

Вероятно, за Топыряком по ошибке прислали реанимационную Скорую.

Догадку подтверждал принудительный массаж – Арса побрасывало, а размещенные на носилках стратегическим образом неровности сладострастно впивались ему в спину. Колеса Скорой были заколдованы так, чтобы наезжать на все кочки и проваливаться во все рытвины, которых на улицах Ква‑Ква великое множество.

Во время самых выдающихся подлетов Арс проводил в воздухе столько времени, что не без оснований пугался, что при падении промахнется мимо носилок. Но пока все обходилось. Когда тряска немного поутихла (карета въехала в лужу, дно которой состояло из мягкой и липкой грязи), он рискнул приоткрыть глаза. Изнутри карета напоминала очень тесную камеру пыток, принадлежащую свихнувшемуся палачу. Тут имелись блестящие трубочки, свисающие и звенящие острые детали, непонятные раскоряки, резиновые груши и прочее, что способно вызвать у незнакомого с предназначением этих предметов лишь ужас. У знакомого, кстати, тоже. Среди этого хлама удачно замаскировались два тролля. Они выглядели наиболее безобидно и поэтому скользящий по магико‑медицинским причиндалам взгляд невольно останавливался на каменистых физиономиях, на которых намертво застыло выражение свойственное навесному замку.

Стало понятно, кто тащил носилки с Арсом и почему его так немилосердно швыряли. Тролли наряду с некоторыми достоинствами (большая сила, выносливость, общая толстокожесть), обладают и недостатками. Все же достаточно трудно объяснить существу, произошедшему от скалы, что такое деликатность.

Прочих членов экипажа Скорой Арсу видно не было, а голову он поворачивать боялся. Где‑то за его макушкой происходил оживленный разговор.

– Док, а вам не кажется странным, что у него нет никаких видимых симптомов? – спросил тот, кого называли Петруньо.

– Криенский магический вирус – штука хитрая! – важно ответил док. – Честно говоря, не очень понятно, что это вообще такое.

– А может, у него что‑нибудь другое? Вдруг та девица ошиблась?

– Лучше не рисковать! Наша задача – не допустить эпидемии! – голос дока стал суровым. – Поместим этого парня в закрытый бокс на недельку и посмотрим, что будет!

«На недельку?» – Арс ощутил, что ему становится по‑настоящему плохо. Столь долгое знакомство с больничной жизнью вовсе не входило в его планы.

– Эй, ребята, – сказал Топыряк, усаживаясь, – я совершенно здоров, остановите карету и выпустите меня!

– Ну вот, что я говорил? – док оказался маленьким толстячком, во внешности которого настораживал взгляд – добрый до умопомрачения. От этой доброты хотелось убежать и спрятаться. – Только больной человек будет говорить, что он совершенно здоров!

– Да, док, – Петруньо, дылда в драной мантии, которая когда‑то была белой, скорбно кивнул. – Этот криенский вирус, похоже, еще и на голову действует!

– Вы что, не поняли? Я здоров! – выкрикнул Арс, начиная нервничать.

Но на его вопли не обратили никакого внимания.

– Эй, Сидящий‑в‑Тени и Украшенный‑Птичьим‑Пометом, привяжите‑ка его, – приказал док.