— Нет, Дашенька, в этой ситуации мы не пойдем вместе. Ты должна выяснить, чего от тебя хочет твой всесильный депутат. Сама, без меня. При мне с тобой никто говорить не будет. Не боись, с ментами разобрались, и с ним как-нибудь… Ведь ты же ничего не брала? — Семенова пытливо осмотрела маленькими глазками усталое лицо своей клиентки и подруги.

— Надька, ты что, белены объелась?! — буквально заорала Даша на своего юрисконсульта.

— Не ори на меня, я этого не терплю! — Надежда отвернулась, просматривая пустой двор, не слышал ли кто криков. — Я юрист и поэтому могу предполагать все. Даже если ты виновата, я буду тебя защищать. Но я должна знать правду.

— Правду? Ты, зная меня чуть ли не со дня рождения, — мы ведь с тобой росли в одном дворе, — можешь подумать, что я воровка? — Даша уже успокоилась и, глядя в лобовое стекло, говорила холодно, с каким-то отчуждением.

— В жизни все бывает. И потом… — Семенова многозначительно ухмыльнулась, ее тщательно нарисованные губы раздвинулись в улыбке, — вот теперь, когда я тебя разозлила, ты справишься с любой командой рэкетиров. Давай, топай! — И она открыла дверцу машины.

Даша вышла во двор-колодец, где росло лишь одно дерево — старая акация, весной наполнявшая весь двор и все квартиры нежным запахом. Сейчас она стояла обнаженная, спала и, может быть, видела сны… У Даши акация всегда ассоциировалась с Одессой и Французским бульваром. Даша вздохнула: «Скорее бы лето, хочется тепла и к морю…» — и прошла в свой офис, располагавшийся на первом этаже старого пятиэтажного дома. Никого в офисе не было, только на ресепшн сидела перепуганная секретарша. Она кинулась к начальнице:

— Дарья Николаевна! Что случилось? Тут вас ждут из «Финансовых систем», а Жора утром еще звонил, они все в милиции, это правда?

— Правда. Успокойся. Ерунда это все. Наши еще в милиции, они там пишут какие-то объяснения. Звонил кто-нибудь?

— Звонил Александр Петрович, у вас что, мобилка отключена? Я сто раз набирала.

— Александр Петрович как только подъедет, сразу пусть зайдет ко мне, — сказала Даша и подошла к своему кабинету.

Ее ждали двое парней, внешне похожих друг на друга, как братья-близнецы. Одинаково коротко стриженные, в одинаковых черных костюмах, с общим совершенно равнодушным выражением лица. Они прошли вслед за Дашей. Усевшись напротив, один сказал:

— Сергей Тарасович велел, когда вернетесь из отделения, чтобы связались с ним.

Даша набрала знакомый номер. Трубку взяли на третьем гудке. Вместо приветствия Чернобаев спросил:

— Как ты собираешься со мной рассчитываться?

Это «ты» совершенно сразило Сотникову. Она никогда не переходила с заказчиками определенную черту. Даже когда те становились постоянными клиентами и друзьями ее рекламного агентства. Более того, она и сотрудникам своим никогда не говорила «ты». По ее представлениям, «тыканье» было признаком слабого руководителя.

— Я задал вопрос. Сотникова, ты что, оглохла?

— С каких пор мы на «ты»? — спросила Даша, преодолевая слабость.

— С тех самых, как ты или кто-то из твоих украл у меня черный жемчуг.

— Сергей Тарасович, я вам клянусь, мы к вашей драгоценности не прикасались! — Голос Даши дрогнул, на глаза навернулись слезы, и Даша поспешно отвернулась от посетителей. Нервы, с утра вымотанные в милиции, уже не выдерживали нагрузки.

— Не пытайся меня разжалобить. Кроме тебя и твоих мальчиков-девочек, у меня в доме никого чужого не было.