Глен Ханникат владел успешным бизнесом по продаже подержанных автомобилей. Как он сам признавался, его обуяла жадность. Несколько лет он подделывал документы для налоговой службы, значительно занижая свои доходы. Его поймали и отправили на перевоспитание в Биг-Спринг.

Разлука с женой была для него настоящей пыткой. Он говорил только о ней. Он постоянно жаловался, что скучает по дому и по супружескому ложу. В один из вечеров Ханникат особенно сильно донимал всех своей проблемой.

— Это не просто постель. Она особенная. Правда. Она со мной натерпелась, а это дорогого стоит. Я так ее люблю. Может, это звучит сентиментально, но это истинная правда. Я не знаю, как мне жить без нее. Правда, не знаю. Она…

Грифф, который был невольным слушателем этих стенаний, отбросил стул и подошел к Ханникату.

— Господи, может, ты заткнешься?

Затем он изо всей силы ударил Ханниката в зубы, той самой рукой, которая славилась своим броском. Костяшки его пальцев пришли в соприкосновение с превосходными коронками Ханниката, начисто отделив их от десен.

Ханникат, сплевывавший осколки фарфора и кровь, поднялся на ноги с помощью других заключенных, которые бросились к нему, выкрикивая обвинения и оскорбления в адрес Гриффа. Один из них, прижимавший полотенце к кровоточащим губам Ханниката, сказал: «Ты облажался, козел. Ты оказал Ханникату большую услугу».

Ханникат и Грифф посмотрели в глаза друг другу поверх голов других заключенных. Несколько секунд Грифф выдерживал его взгляд, а затем отвернулся.

Заключенные в зоне с облегченным режимом могли получить увольнительную — временно выйти из тюрьмы без сопровождения. Перечень причин для увольнительных был строго ограничен — семейные обстоятельства, похороны или лечение у специалиста. В том числе у стоматолога.

На следующее утро Ханникат подал официальную просьбу об увольнительной. Его случай соответствовал условиям. Ему дали бланк с перечислением правил и ограничений, которым обязан подчиняться заключенный во время увольнения. Он поставил свою подпись внизу, обязуясь соблюдать их. Через несколько дней надзиратель временно выпустил его за ворота тюрьмы.

В перерывах между визитами к стоматологу Ханникат проводил время в постели с женой в мотеле «Комфорт Инн» в Биг-Спринг.

За избиение другого заключенного Гриффа наказали, временно лишив его послаблений.

Когда торговец автомобилями вернулся, сверкая новенькими зубами, он подошел к Гриффу и поблагодарил его.

— О чем это ты? — проворчал Грифф. — Я просто хотел, чтобы ты заткнулся.

— Я у тебя в долгу, — Ханникат знал, что это не так. — В большом долгу.

Теперь Грифф надеялся, что Ханникат помнит тот долг. Пришло время вернуть его.

— Ничего шикарного или бросающегося в глаза, — сказал он в засаленную телефонную трубку. — Просто надежные колеса. Поможешь мне?

— У меня теперь сын, — после долгого молчания произнес Ханникат.

Плечи Гриффа обмякли. Он мог надавить на него. Мог напомнить Ханникату, что пока они с женой трахались до изнеможения, ему пришлось в качестве наказания выполнять тяжелую и грязную работу. Но имел ли он право втягивать этого милого парня, к тому же ставшего отцом, в то дерьмо, в котором он сам оказался? Ханниката обвинят в пособничестве. Он нарушит условия досрочного освобождения. Нельзя требовать от него так много. Слишком много.

— Понимаю, — сказал Грифф.

— Ему недавно исполнилось четыре.

— Все нормально. Забудь о моей просьбе.

— Он был зачат в «Комфорт Инн».

Сердце Гриффа замерло. Он не дышал.

— Последний ряд на стоянке, — сказал Ханникат.