— Нет, хозяин!

Я мог поклясться, что еще пара секунд, и глава службы безопасности обмочил бы свои туфли.

— А ты, ангел, не радуйся, — повернувшись ко мне, сказал Элигор. — Не думай, что копы спасут тебя от моего гнева. Знаешь, сколько у нас друзей в тюремных камерах?

Он засмеялся, но не очень весело.

— У тебя моя вещь, и не я один хочу заполучить ее. Тебя ожидают невообразимые неприятности. Невыносимые страдания и боль! Ты думал, что можешь обходиться со Всадником Элигором, как с уличной проституткой? Ошибаешься, гаденыш! Мы скоро встретимся! Ты и глазом моргнуть не успеешь.

Прежде чем я смог ответить на его очаровательные обещания, он ударил меня ногой в пах и затем едва не снес мне голову ошеломляющим хуком. Одним словом, он послал меня в одно место, куда даже ангелы послушно идут, если вы ударите их достаточно сильно.

* * *

Не буду утомлять вас подробностями и описывать, как меня, наполовину оглушенного, в наручниках и с пульсирующей болью между ногами, доставили в здание городского суда и поместили в камеру задержанных. Несмотря на порезы и синяки, мне не оказали медицинскую помощь и адвоката тоже не предоставили. Будучи ангелом, я имел усовершенствованное тело, однако раны исцелялись не сразу. Примерно через полчаса, когда я уже мог садиться на стул без приступов головокружения, ко мне пришли два офицера из главного полицейского управления. Они отвели меня в отдел регистрации, где люди обращались со мной, как с бесплотной тенью. Полицейские сделали необходимые фотографии и сняли отпечатки пальцев, но никто из них даже не взглянул на мою физиономию. Затем меня снова заперли в камере. Мне показалось странным, что я сидел один в большом помещении, в то время как преступников Сан-Джудас уже негде было размещать. И еще я не понимал, почему человека, якобы совершившего резонансное убийство, доставили в здание городского суда без сопровождения вездесущих репортеров. Тем более что штурмовой отряд полиции размещался на крыше информационного агентства, в котором работали сотни журналистов, и всем им, наверное, говорили, что преступник, проникший в «Кредиты Валда», брал в заложники одного из богатейших людей Америки.

Сначала я просто радовался, что остался живым и выбрался из пятой башни на Пейдж Милл. Затем ко мне пришли сомнения. Что, если меня забрали с раскаленной сковородки и бросили в котел с кипящим маслом? После подлых ударов Элигора мое тело нещадно болело — я имею в виду пах и голову. Возможно, лучшим решением было бы отделение двух этих раненых частей — пусть даже с помощью обезглавливания. Я побарабанил в дверь и потребовал адвоката и телефонный звонок (они конфисковали мой телефон), но ко мне никто не подошел.

Приближалось время ужина. Я гадал, смогу ли удержать еду в желудке. Внезапно в камеру вошли четыре копа, одетые в форму для разгона демонстраций. Очевидно, они считали меня особо опасным преступником. Я последовал с ними, как самая послушная овечка, которую вы когда-либо видели. Не ожидай ничего хорошего  — таким был мой девиз. Я не знал, какие беды мне грозили, но предполагал, что их будет немало. Элигор (одна из крупных бестий Оппозиции) был уверен, что я украл у него какую-то ценность. Его соперник (некто с еще большим влиянием) арестовал меня, надеясь завладеть похищенной вещью. Побег казался невозможным. На тот случай, если я не говорил об этом раньше, вам нужно учесть, что «молнии», которые мы используем в своей работе, никуда не ведут. Они лишь позволяют выходить из реального времени. Фактически, применяя их, мы по-прежнему находимся в одном и том же месте. Я не мог сбежать из-под ареста с помощью вневременного портала.