– Нет, – замотала головой директриса, – я почему-то сразу согласилась.

    – Странно, – пожала я плечами, еле сдерживая улыбку.

    Любовь Григорьевна смотрела на меня в замешательстве. Я засмеялась и обрушила на нее целый поток поздравлений и пожеланий.

    – Вы молодец! – воскликнула я. – С детишками не тяните, пока медицина бесплатная, надо торопиться. Он как сделал предложение, цветы подарил? Поздравляю, поздравляю, поздравляю!

    Я совсем закружила Любовь Григорьевну, и она, совершенно счастливая, рухнув на стул, стала обмахиваться розовой папкой.

    – Ты думаешь, я правильно поступила, что согласилась?

    – Само собой, зря мы, что ли, столько партизанили! Еще раз поздравляю.

    – Это все благодаря тебе, и я хочу, чтобы ты обязательно была на нашей свадьбе.

    – А когда свадьба? – поинтересовалась я.

    – Через две недели.

    – Так быстро?

    – Мы дней десять назад подали заявление, но я как-то смущалась сказать.

    – А я в отпуск отбываю, где-то на месяц, так что букетик ваш поймать не смогу, но вы его засушите, я потом его заберу.

    – Ах, ну да, Виктор Иванович что-то говорил...

    – Я уже и заявление написала.

    – Тогда поздравляю тебя с отпуском, что-то быстро тебе его дали.

    – Заслужила!

    Еле сдержалась, чтобы не захихикать. Финансовая директриса всегда ждет от меня какого-нибудь подвоха или чего-нибудь из ряда вон выходящего. Так и есть – Любовь Григорьевна покраснела.

    – Да нет, не тем способом, что вы подумали, все было куда прозаичнее.

    Просто я помогла Воронцову найти те самые миллионы, на проценты от которых мы теперь покупаем безделушки, вот он и решил меня так отблагодарить. У меня на столе зазвонил телефон, и я поспешила в приемную.

    – Фирма «Ланди».

    – Это я, – зашипела Альжбетка.

    – Не беспокойся, я тебя еще узнаю.

    – Как ты могла нас бросить в такой ситуации...

    – А что в мире делается?

    – Твоя мама шушукается и обхаживает этого промасленного Арсения Захаровича, Солька пошла на работу, а я тут одна с этими... это, конечно, твоя мама, но ты же понимаешь, что моя жизнь висит на волоске...

    – Я приду после обеда, надо утрясти кое-какие дела, я еще даже с Воронцовым не разговаривала.

    – Но это так долго!

    – Знаешь что, я с мамой прожила больше двадцати лет – и ничего, жива, здорова.

    – Но зато у тебя есть отклонения.

    – Какие такие отклонения? – заворчала я.

    – От нормы, – прошипела Альжбетка.

    – Сиди там и слушай, о чем они говорят, – зло прошипела я, – в конце концов, это ты стащила у бедного толстяка его последние сокровища!

    – Я не брала у него ничего, я даже его не знаю...

    – Вот иди и расскажи ему об этом, ему будет интересно.

    Я положила трубку, понимая, что это бесконечный разговор.