— Не совсем в моем вкусе: слишком уж монументально. — Я пожал плечами, снисходительно оглядывая уставленный громоздкой старинной мебелью просторный зал, в дальних углах которого обнаружились две двери, ведущие в спальни кажется, их размеры не уступали гостиной. — Ну да ладно, переживу — лишь бы не выяснилось, что в Нунде всего одна ванная, да и та находится при кабинете господина коменданта!

— Ужас какой! — Фыркнул Нумминорих, оглядываясь по сторонам. — Да нет, Макс, двери в ванную должны быть в спальнях.

— Ну тогда пойдем, поищем. — Усмехнулся я. — Ты же у нас нюхач… Кстати, а вода пахнет?

— Разумеется. — Удивленно ответил Нумминорих. Немного подумал и заявил тоном эксперта: — Все в Мире как-нибудь пахнет, Макс. Я бы с удовольствием одолжил тебе свой нос, честное слово!

— Спасибо, не нужно. — Вежливо отказался я. — Представляешь, как я буду выглядеть с двумя носами? Все девушки мои!

Потом мы разбрелись по своим ванным комнатам: я решил, что мы вполне можем пренебречь интересами безопасности и ненадолго расстаться, поскольку здорово подозревал, что нас вообще никто не собирается убивать — ни прямо сейчас, ни завтра, ни в финале нашего визита. В конце концов, если в Нунде действительно творится что-то неладное, виновники происходящего безобразия должны сделать все, чтобы «два столичных придурка», каковыми мы изо всех сил старались казаться, благополучно вернулись домой и рассказали своему начальству какую-нибудь успокоительную чушь, поскольку на смену убиенным болванам непременно приедут новые — и нет никаких гарантий, что эти самые «новые» не окажутся гораздо сообразительнее!

За ужином я так старательно клевал носом, что понемногу вошел в роль и захотел спать по-настоящему. Нумминорих тоже позевывал — я подозревал, что уж он-то делал это совершенно искренне: в конце концов, парень проснулся еще на рассвете, и вообще у него был длинный трудный день. Так что когда мы вернулись в свои апартаменты, мы оба с нежностью косились на двери, ведущие в спальни.

— А знаешь, ты действительно можешь немного вздремнуть. — Великодушно сказал я Нумминориху. — Все равно еще слишком рано, чтобы начинать шастать по этому замечательному заведению.

— А какая разница — рано, или поздно — у нас же есть кофин плащ! — С сомнением отозвался он.

— Ну, не знаю… — Я пожал плечами. — Все равно мне почему-то хочется, чтобы во время нашей прогулки как можно больше народу смирно лежало под одеялами. И потом, отправляться куда-то в полночь гораздо романтичнее, чем сразу после заката…

— Логично. — Улыбнулся Нумминорих. — Ну, если так, я, пожалуй, действительно посплю… А ты меня разбудишь?

— Разбужу, конечно. — Пообещал я. Немного подумал и рассудительно добавил: — Я же не варенье жрать собираюсь, а работать, а такими вещами лучше заниматься в хорошей компании.

Нумминорих вяло хихикнул и скрылся в спальне, а я уселся в уютное старое кресло и задумался — честно говоря, до этого момента я ни разу не дал себе труда как следует продумать наши дальнейшие действия. Я вообще предпочитаю полагаться на импровизацию, но на сей раз мне предстояло как-то руководить действиями бедняги Нумминориха — ох, не хотел бы я оказаться на его месте! Для начала я перебрал самопишущие таблички с отчетами, поскольку не очень-то помнил, указано ли там, в каких камерах сидели сбежавшие и умершие заключенные. На мое счастье, эта ценная информация действительно там содержалась. В частности, я выяснил, что Джуба Чебобарго сидел в камере номер 18 восьмой линии третьего подземного этажа.