— Что?..

— Нужно проверить, почему визжал пес.

— Там Борис.

— Вот именно. Он позвонил бы, если бы что-то произошло, — сказал охранник.

— Тогда сам свяжись с ним! — раздражаясь, крикнул Алекс.

— Он не отвечает.

— Вы хотите вырвать мне ногти? — неожиданно вмешался в их разговор Артур, не сводя завороженного взгляда с кусачек. — Но ведь это больно. Не надо!

— Конечно, — закивал Алекс. — Еще как больно, козел. А еще больней рухнуть в колодец и сломать себе спину, как это ты устроил мне семь лет назад.

— Шеф… — начал Владимир, но Алекс не дал ему договорить.

— Отстань! — заорал он. — Вали наружу и жди меня там. Здесь ты больше не нужен!

— Но…

— Я сказал! Бери фонарь и шлепай к напарнику. Не заходите сюда, пока я не позову, ясно? — Алекс покрутил в руке гвоздь. — У нас много общих тем с Артурчиком, правда?

— Наверное. — Малышев улыбнулся, глупо хлопая глазами. — Только я вас не помню. Не надо мне ногти вырывать. А гвоздь вам зачем?

— Нам нужно уезжать отсюда, — твердо сказал Владимир и вынул пистолет. — Мне здесь не нравится.

— Знаешь, мне тоже, — сказал Алекс. — Но я не уеду, пока не верну должок моему другу детства. Ты сам видел, там все перекрыто. Я не повезу этого психа в город. Нас сразу запалят.

Владимир включил фонарь и вышел, не говоря ни слова.

Алекс еще немного покрутил в пальцах гвоздь.

«Пора с этим заканчивать, — решил он. — Владимир прав, здесь опасно долго оставаться».

Он вплотную приблизился к Малышеву и сказал:

— Что, теперь ты не такой смелый?

Артур ничего не ответил, продолжая преданно заглядывать в глаза инвалиду, сидящему в коляске.

Пирогов протянул руку с кусачками и ухватил нижнюю губу Малышева. Связанный человек не оказывал никакого сопротивления. Кусачки сжались, с легкостью рассекли плоть, и сарай заполонил надрывный вопль.

— Это только начало, — прокряхтел Алекс.

Он сделал еще один надрез, выворачивая кусачки. На его руку попали капли крови, брызнувшие из раны.

— Не надо! — Артур замотал головой.

Он плакал, изуродованная губа тряслась как бахрома. Кровь заливала впалую грудь.

— Я про паяльник совсем забыл, — сказал Алекс. — Интересно, есть ли тут розетка? — Он закрутился на коляске.

Тут егерь открыл глаза и проскрипел:

— Парень, остановись.

Алекс не обратил на него никакого внимания. Обнаружив розетку над верстаком, он вытащил из пакета паяльник.

— Я сказал своей сестре, что собираюсь сделать, — выплюнув кровь, произнес Федорыч, черные глаза которого с ненавистью смотрели на инвалида. — Если я не позвоню ей до одиннадцати вечера, она сообщит в ментовку. Тогда тебе хана.

Алекс на мгновенье остановился, бросил беглый взгляд на часы и спросил:

— Считаешь себя сильно умным, да?

— Говорю как есть.

— Допустим, ты прав, — подумав, сказал Алекс. — Сейчас без пятнадцати одиннадцать. Если ты не соврал, у тебя есть два выхода.

Его глаза снова сверкнули бешеным весельем, и егерь заерзал на полу. Этот сынок местного богатея такой же сумасшедший, как и тот тип, которого он сегодня нашел в лесу.

— Первый такой: я грею паяльник и засовываю его тебе в задницу, — нараспев произнес Алекс.