С Юркой то всё, глаза уже закатились, не закрываются вовсе, а Теплов живой пока, но тоже плох совсем — в живот ему прилетело, но, в сознании полном.

— Принять бой! — Приказывает.

Сашка Маленький по траншее в одну сторону побежал, изредка из автомата одиночными в сторону распадка постреливая. А я в другую, к пушке спрятанной.

Добрался до орудия, на месте первого номера уселся, да и вдавил спусковую педаль изо всей силы. Пушка четыре раза гавкнула исправно, смотрю в прицел — над распадком столб дыма бурого поднимается, порядок — мы ещё повоюем.

Возвращаюсь обратно, рация ожила:

— Говорит генерал Кузнецов. Что там у вас происходит? Доложите обстановку.

— На связи слесарь шестого разряда Петров, — докладывает майор Теплов, — Имеет место быть внеплановое боестолкновение. Отражаем атаку неизвестного противника. Имею одного убитого и одного раненого.

— Из какого вооружения отражаете? — Генерал интересуется.

— Задействовали старое зенитное орудие, — Теплов отвечает.

На этом связь и прервалась. А, Теплов то, недоверчивый наш, так и не сказал генералу про вторую пушку!

Через пять минут из распадка несуетливо миномёт заработал — взрыв, другой, третий.

Нас то противник не видит, но позицию пушки стрелявшей засекли, видимо, раз за разом накрывают — конец орудию.

Минут через двадцать перестали мины падать. Выглянул из траншеи, взглянул в бинокль — так и есть на выходе из распадка чёрные фигурки шевелятся, в гости к нам, суки, собрались.

Со всех ног, не таясь уже, ко второму орудию припустил. Заметили, огонь открыли, да не попали. Добежал до орудия, упал под прикрытия щита орудийного, и уже двумя руками педаль спусковую нажал. И эта пушка не подвела — исправно очередь выпустила — просили — получите.

Возвращаюсь — опять рация ожила:

— Генерал Кузнецов. Доложите — сколькими орудиями располагаете?

— В настоящий момент к бою готовы пять орудий! — Браво зачем-то врёт Теплов.

Опять рация отключилась.

Через час вертолёт военный прилетел, пара бронетранспортёров с вьетнамским спецназом прибыли, Тхань на "Мерседесе" прикатил.

Погрузились мы все в микроавтобус, включая мёртвого Юрца и перевязанного Теплова, да и отбыли в Ханой.

Теплов по дороге умер. Перед смертью успел мне сказать:

— Плохи, Андрюха, дела. Совсем плохи, раз такие подставы идут. Видно, Времена Смутные — на подходе.

На следующее утро в Штаб вызывают, мол, жена из дома звонит.

Срочно приезжаю, вдруг что случилось. А жена говорит в трубку:

— Бросай всё, наплюй на эти деньги, возвращайся. И соскучились мы по тебе, и предчувствия у меня плохие — сегодня всё утро за нашими окнами какой-то тип, по виду — кегебешник, наблюдает. Да и полковник Мясницкий час назад звонил, интересовался как у тебя дела, странный у него голос был, нехороший такой…

Написал я тут же рапорт о прерывания Контракта по семейным обстоятельствам, пошёл к начальству подписывать. Открываю дверь, захожу в кабинет, а там за столом массивным сидит наш сосед — гидростроитель Кузнецов — в погонах генеральских.

Не отрывая взгляда от каких-то важных бумаг, взял рапорт, подписал, молча мне обратно протянул.

С ребятами попрощался, вещи собрал, на такси в аэропорт уехал.

Перед самым отлётом Тхань появился, в форме военной, с какими-то погонами важными, серебренную "хошеминку" вручил, в глаза не глядя, от имени Правительства Вьетнама поздравил, да и откланялся.