— Ты что за песенку напеваешь? Это у вас какая — то… семейная, да? Любовь Петровна сегодня ее тоже: мур — мур, мур — мур…

— Ага, — согласилась Лорка. — Это ее любимая, с детства… У них в школе был драмкружок, там ставили сказку, «Стальной волосок» называлась. Ну, там чудеса всякие, сундук с волшебной книгой, мальчик и девочка, которые ищут книгу… чтобы спасти кого — то… кажется, еще одну девочку, она заболела из — за вредной колдуньи. Ну и песенка эта…

— А какие слова? Помнишь?

— Ну… маленько…

— Спой, — попросил Ваня. Сам не знал, для чего. Или хотел испытать: насколько доверчиво она относится к нему?

— Ох… зачем?

— Так просто…

— Я же не певица…

— А не надо, как певица. Ты как… Лорка.

— Ну… ну вот…

И она пропела тоненько, тихонько, но не сбиваясь:

А дальше я не помню… Нет, вот еще:

Там в лесочке стояла избушка, где жила больная девочка… А в замке сундука была пружинка. А на конце у ключика была стальная проволочка, будто упругий нерв. Он должен был задеть пружинку, чтобы та проснулась, открыла замок… А замок заржавел колдовской ржавчиной, не открывался. Мальчик старался, старался и уколол стальным волоском руку. Все думали, что он умрет, а он сбросил с пальца капельку крови, та упала на сундук, и он открылся…

— А кто сочинил эту сказку? Андерсен?

Лорка тоненько (так же, как пела) засмеялась:

— Какой Андерсен! Кто — то из ребят в их кружке…

Ваня искоса посмотрел на ее висок с белобрысыми прядками — в них прятались желтые крохотные искорки.

— Лорка…

— Что? — она глянула чуть испуганно.

— Забавно, да? — Он говорил несмело, но сказать это хотелось.

— Чего забавного — то? Грустная сказка, хоть и хорошо кончается.

— Да не про сказку я… Про нас. Мы только этим утром познакомились. Даже почти днем. А сейчас вот идем рядышком и будто давным — давно знакомы. Ну, по крайней мере, мне так кажется… Тебе — то, наверно, не так…

— Нет, мне тоже так… — без удивления сказала она. — Знаешь почему? Наверно, потому, что твой дедушка и моя бабушка были знакомы в детские годы…

«При чем тут это…» — чуть не сказал Ваня. Но решил, что лучше согласиться.

— Наверно… А еще мне кажется сегодня, что я бывал в этом городе раньше. Только не помню названий у здешних улиц.

— Вот эта, где мы идем, — Герцена. А до революции называлась Ляминская. Вон там, где начинается Камышинская, раньше было маленькое озеро. Бабушка говорит, что она с мальчишками каталась по нему на плоту. Спихнули на воду кусок тротуара из досок и поехали…

— Жалко, что сейчас его нет. Озера…

— Да… А вон там, на Камышинской, мост через лог, а дальше совсем уже близко двор Чикишевых. Трубачи и Никель всегда собираются там, вечно придумывают что — то…

Пока неспешно шагали через мост с чугунными перилами и по заросшему переулку над логом, Лорка успела кое — что рассказать про трех друзей. И когда оказались в заросшем кленами дворе с длинным деревянным домом, навесом и сараем, Ваня с одного взгляда понял — кто есть кто.

По крайней мере, ясно было, кто Трубачи, а кто Никель.