— Разрешение на въезд в первую очередь следует спрашивать у короля и его жены, и ты не обгонишь их просто из-за приподнятого настроения.

Поэтому я натянула поводья и заняла свое место в ряду в соответствии с правилами приличия, следуя за родителями через брод и вверх по холму. Яркие флаги полоскались на фоне темнеющего неба в такт марширующим вместе с нами арфистам, дудочникам и местным музыкантам, поддерживающим ритм своей музыкой и дополняя атмосферу праздника. Люди стояли по обе стороны дороги, размахивая руками и улыбаясь, и я широко ухмыльнулась Лин, когда проезжала мимо нее. Люди находили среди прибывших своих родственников и друзей и тоже вливались в наши ряды, и вскоре все население провожало нас до зимнего дома.

Официальный въезд короля часто происходит именно так, но раньше я наблюдала его из повозки и понятия не имела, как это захватывающе, когда ты являешься активным участником процессии. Потом я много раз участвовала в более торжественных въездах, сидя на красивых лошадях, но ни один из них не доставил мне большего удовольствия. Возможно, тогда я впервые почувствовала, что значит королевское происхождение.

Как только мы оказались за воротами внутреннего дворика, все стало намного проще, и шумный смех приветствий смешался с возгласами удивления и вздохами облегчения женщин, выбиравшихся из фургонов. Нонни передала моей матери юного принца, а когда я соскочила с пони, сквозь толпу продралась Лин. Мы вместе направились к амбару, где я собиралась протереть Либерти, однако Руфон отобрал у меня поводья и прогнал нас.

— Пара хихикающих девиц, вертящихся под ногами, здесь никому не нужна, — проворчал он, и Лин испуганно отпрянула, потупившись.

— Ах, не принимай его всерьез, — сказала я, пока мы шли к кухне. — Он гораздо добрее, чем кажется.

Это был обычный первый вечер после долгой разлуки, когда усталых путешественников встречают оживленные хозяева, радующиеся их возвращению домой. Повсюду слышался смех, царил беспорядок, и мы, обогнув шумные кучки людей, вихрем пронеслись в главный зал.

В центральном очаге от углей, собранных в кучу, шел жар, и над ними на тройных цепях висели огромные котлы с кипящей похлебкой. Расставили столы на козлах и принесли резные стулья, потому что совет начнется сразу после завершения трапезы. Лин и я нашли укромный уголок в тени под хорами и уселись, чтобы обменяться новостями.

— Я сломала руку, — сказала она, закатывая рукав и показывая слегка искривленную конечность, — пыталась поставить силок в лесу.

Даже взрослые не рискуют заходить в леса одни, и я, восхищенно посмотрев на подругу, пробежалась пальцами по атласному шраму.

— Ты ходила в леса?

— Не одна. С братом, и мы побывали только на краю леса у нашего пастбища. Но кость торчала наружу, рука сильно болела, и мама хотела показать меня Владычице Озера.

— И ты ее видела? — Я была одновременно потрясена и восхищена, потому что никогда не встречала людей, действительно видевших верховную жрицу, хотя о ней, конечно, знали все.

— Нет, — ответила Лин, качая головой и опуская на шрам рукав. — Мама вправила кость, завернула руку в листья вяза, и она срослась сама, только стала немного кривой, поэтому я и не побывала в святилище. — Она хихикнула и склонила голову набок. — Когда мама предложила это, отец устроил страшный скандал. Он схватил кусок ткани, накинул на плечи как шаль, потом стал ковылять туда-сюда по комнате, передразнивая жрицу. Мама всерьез испугалась и вовремя сотворила знак против зла.

При этих словах Лин сама сделала беззвучное движение рукой, я повторила его, потому что высмеивание жрицы было сродни богохульству.