До Немецкой от моего дома не так уж и далеко, можно добраться пешком. В такую жару городской транспорт меня раздражал.

Дом я нашла быстро и поднялась на третий этаж. Мне показалось немного странным, что Андрей Юрьевич расположился со своим офисом в многоквартирном доме. Я нажала на кнопку звонка и услышала: «Открыто!»

Пожав плечами, толкнула дверь и оказалась в обычной квартире, светлой и просторной, но, увы, пребывающей в состоянии жуткого беспорядка.

— Александра Сергеевна, это вы? — донесся из глубины квартиры веселый голос. — Минуточку обождите, хорошо?

Я кивнула и сказала:

— Не беспокойтесь.

Пройдя в комнату, я села в кресло и начала осматривать помещение.

По стенам высились стеллажи, заполненные книгами. На окне стоял приемник, из которого неслись позывные «Серебряного дождя». «Слава богу, что он любит нормальную музыку», — подумала я.

Он вылетел из соседней комнатки такой взъерошенный, что я не смогла удержаться от улыбки.

Представьте себе длинного, как жираф, молодого человека с огромными печальными глазами. Вот вам и получится Андрей Юрьевич Лариков.

— Простите, что я вас задержал, — сказал он, садясь напротив меня. — Надо было проявить срочно пленку, сейчас придет клиент, а мне приходится все делать одному.

Доверие, возникшее к нему, моментально испарилось. Что за пленки он там проявляет для клиентов? Порнуху, как пить дать… Я нахмурилась и потупила свои глаза. Пусть не думает, что я соглашусь на его непристойные предложения с легкостью.

Он расценил мое замешательство как укоризну и опять принялся извиняться:

— Александра Сергеевна, я понимаю, что вы занятой человек, но…

— Да нет, — призналась я. — Вовсе я ничем серьезным не занята.

— Тогда начнем? — обрадовался он.

— Что начнем? — напряглась я.

— Разговор, — улыбнулся он. — Надо же нам познакомиться, прежде чем мы решим, станем ли вместе работать.

Я выложила перед ним свой диплом, предчувствуя его разочарование. Сама я при этом испытывала некоторое злорадство — после моих «хождений по мукам» абсолютная непригодность в этой жизни специалиста по старофранцузской литературе стала для меня чем-то вроде креста, который несет на себе страстотерпец. Особенную радость доставляли мне недоумевающие нувориши, которые тщились понять, каким образом можно практически применить мои широкие познания в таком предмете.

Мой визави нисколько не смутился, даже наоборот, взглянул на меня с интересом и спросил:

— И вы, Александра Сергеевна, знаете старофранцузский на «отлично», как здесь записано?

— Да, — кивнула я.

— Удивительно! — обрадовался он, как будто ему был срочно необходим знаток творчества Франсуа Вийона. — Я бы не догадался, что такое юное существо интересуется подобными вещами!

— Так получилось, — хмуро сообщила я.

— А можно поинтересоваться, что еще вы любите кроме старофранцузского языка?

— А можно поинтересоваться, чем занимается ваша фирма? — ответила я на его вопрос вопросом.

— Ах, да… Наверное, пора перейти к откровенному разговору…

Он встал. Я почувствовала, как мое сердце сжалось. Значит, все-таки это то, что я думала. Сейчас мне предложат сниматься для порнографического журнала или еще какую-то гадость. Конечно, глядя на него, трудно предположить, что этот человек обладает порочным нравом, но сколько уже на моем пути встречалось подлецов с обаятельной внешностью?

— Работа у нас, Сашенька, непростая и нестандартная.