Она была права. Ринат знал это. Знал, но боялся, что если об этом догадается Лилу, то, скорее всего, все будет кончено.

И тогда… ее уже не вернешь. Никогда.

— А тебе это не нравится? — осторожно спросил Ринат.

Таня улыбнулась. Так, как улыбаются самому близкому человеку на свете.

Прижалась к нему и тихо сказала:

— Мне это… очень нравится.

Загорелся зеленый свет, засигналили машины.

В крыше «пежо» открылся люк, и оттуда показалась женская ручка с оттопыренным средним пальцем.

Совсем в духе Лилу. Прежней Лилу.

Камера, установленная на светофоре для записи нарушений правил движения, повернулась к стоящему на перекрестке «пежо». Где-то в районном управлении ГИБДД на одном из серверов велась запись того, что происходило внутри машины. Никто из сотрудников управления даже не догадывался об этом.

Но кому-то это было нужно.

Эпилог

— Подождите! Вы хотите сказать, что кто-то связался с эмиром по спутниковой связи, по самому защищенному и зашифрованному в этом чертовом мире каналу? И этот кто-то сообщил эмиру, что его собирается ликвидировать лучший убийца в мире? И назвал эмиру имена его деловых партнеров в США?

— Да, Бобби, в целом картина верна.

— Черт! Я же просил вас не называть меня так!

— Я плачу тебе деньги, Бобби, и буду называть тебя так, как считаю нужным. Что ты думаешь по этому поводу?

— Это невозможно! Если бы наши или МОССАД узнали, где находится эмир, поверь, он был бы уже мертв. Ковровая бомбардировка, теракт, опытные киллеры… А информация про «Центрум Петролеум»…

— Не исключено, что предатель — среди самых близких ему людей. После разговора эмир был взбешен. Когда он узнал, что отследить звонок невозможно, он взбесился еще больше. Звонивший назвал не только имена. Он был в курсе, скажем так, тех деталей, о которых, кроме эмира, знали всего несколько человек. Самых проверенных. Теперь эмир напуган. А напуганный лидер — не очень хороший пример для правоверных.

— Звонивший выдвигал какие-то условия?

— Нет. Никаких. Попросил эмира оставаться самим собой и отключился. Кстати, он разговаривал на чистейшем фарси — на родном языке эмира.

— Оставаться самим собой?

— Да. Оставаться самим собой.

— Странно. Это больше похоже на какой-то розыгрыш…

— В таком случае надо найти этого шутника. Мы уже перевели тебе на дрезденский счет пятьдесят тысяч. Если ты найдешь юмориста и его информаторов, твой гонорар увеличится в двадцать раз.

— Такая сумма говорит о том, что…

— Об этом деле знает очень мало людей, Бобби. Поэтому я встретился с тобой лично. Реши этот вопрос, Бобби.

Мужчина в дорогом костюме поднялся из-за стола и молча направился к выходу. Ресторанная обслуга, стоявшая возле двери, почтительно склонилась, когда он проходил мимо.

Его недавний собеседник остался сидеть за столом. Несколько минут он сидел неподвижно, о чем-то размышляя, затем достал миниатюрную трубку спутникового телефона, развернул веер-антенну и набрал на табло несколько цифр.

— Итак, Бобби, — почти мгновенно раздался в микрофоне голос американки с легким южным акцентом, — все произошло так, как я и предполагала.

Мужчина поморщился. Ему действительно не нравилось, когда его называли именем, подходящим для пятилетних детей и поп-певцов. Однако новому своему собеседнику он возражать не рискнул, а лишь коротко подтвердил:

— Да.