— Погоди. — Капитан подошел к старшему лейтенанту и спросил: — Ты куда-то собрался?

— Хотел обойти отделения, посмотреть, в каком состоянии бойцы после такого довольно тяжелого боя.

— Ясно. Тут приезжала машина из отряда.

— Знаю. За убитыми.

— Да, всех погрузили. Я поговорил со старшим машины лейтенантом Салбиуном. Он в штабе отряда служит, интересные вещи мне рассказал.

Советник взглянул на начальника заставы:

— И что за вещи?

— У них там слух ходит, будто ваше командование решило усилить отряд стрелковой ротой Красной армии, взводом бронемашин БА-10 и танковым взводом на Т-26.

— Говоришь, слухи? — с улыбкой спросил Шагаев.

— Как у вас говорят, дыма без огня не бывает. А тебе ничего не известно об этом?

— Было бы известно, я давно бы тебя обрадовал.

— А уточнить информацию можешь?

— По-моему, с этим и без нас разберутся.

— Ты говорил, что твой бывший, да и настоящий начальник обещал помочь заставе. К нему обратиться нельзя?

Шагаев прикурил папиросу, чуть подумал и ответил:

— Почему нельзя? Можно, только неудобно как-то.

— А если на нас опять полезут японцы, да еще и большими силами, чем утром, удобно нам с одним пулеметом и двумя обоймами на винтовку обороняться будет?

— Ладно, не заводись, покурю и попытаюсь связаться с подполковником Смирновым.

— Попытайся, друг, очень тебя прошу. А моральное состояние бойцов я проверю сам, надо будет, подниму им настроение.

— Хорошо.

Но Шагаеву не пришлось беспокоить заместителя главного военного советника.

Из штабной палатки высунулся связист Карандан.

— Товарищ капитан! — обратился к старшему по званию и своему командиру.

— Да?

— Старшего лейтенанта Шагаева вызывает Улан-Батор.

Советник усмехнулся:

— Ну вот, Амгалон, видишь, как хорошо все вышло. Не надо суетиться.

Он прошел в палатку, взял трубку.

— Шагаев.

— Еще раз приветствую тебя, Алтан, — услышал старший лейтенант знакомый голос бывшего начальника отряда.

— Здравия желаю, товарищ подполковник!

— Наш связист целый час пытался выйти на вашу заставу. Да, бардака здесь хватает.

— В отношении связи, Андрей Андреевич, его хватает везде, и у нас тоже.

— Согласен. Значит, так. Командованием корпуса принято решение об усилении монгольского пограничного отряда в связи с участившимися случаями вооруженных провокаций, а где-то, как у вас, и боестолкновений. В аймак Хамтай, в который входит сомон Номан, направляется стрелковый батальон, усиленный ротами танков и бронеавтомобилей, саперным взводом и санитарным отрядом. Непосредственно в Номан пойдет стрелковая рота с танковым и бронеавтомобильным взводами. В каждом по пять единиц боевой техники. Я договорился со службой вооружения. Через стрелковую роту этого батальона специально для твоей заставы будут переданы три пулемета и дополнительный боекомплект.

— Большое спасибо, Андрей Андреевич.

— Не за что. Я же тебе не бутылку горилки посылаю для веселья, а оружие и боеприпасы, чтобы воевать.

— Сейчас оружие и боеприпасы как жизнь.

— Ошибаешься. Всегда, во все века символом жизни была любовь. Кстати, ты так и не женился?

— Нет, товарищ подполковник. Познакомился с девушкой, вроде нормальная, начали встречаться, а тут командировка.

— Письма друг другу пишете?

— Писали поначалу через комендатуру, оказалось, что они редко доходят до адресата.