Кенесары в это время стоял на берегу Иргиза и через своих многочисленных лазутчиков знал о движении всех направленных против него войск. Он хорошо понимал, что если оренбургские и сибирские отряды встретятся в Тургае, то он попадет в мешок. Поэтому он распространил слух о своем отступлении, а генералу Жемчужникову было направлено ложное донесение о том, что основные силы Кенесары продвигаются к Улытау. Решив встретить его здесь и дать решительный бой, Жемчужников приказал отряду Лебедева изменить направление и тоже идти к Улытау. Лебедев, таким образом, не смог прибыть вовремя на Тургай…

Однако через биев торткара Лебедев все же узнал, что Кенесары находится на Иргизе и 20 мая встретился с отрядом султана Ахмета у переправы Талды. Чтобы не упустить Кенесары, объединенный отряд форсированным маршем двинулся к Тургаю, но не нашел там сибирских войск. Путь Кенесары на юг оказался открытым. Слишком поздно понял генерал Жемчужников свою ошибку…

Начало лета выдалось холодным и дождливым. Увязая по щиколотки в мокрой глине и волоча за собой тяжелые пушки, солдаты Лебедева ни с чем отправились в Орск. На пути кто-то донес войсковому старшине, что преданный правительству бий Байкадам якобы тайно поддерживает Кенесары. По приказу Лебедева аул Байкадама был предан разорению.

Оренбургский военный губернатор Обручев потемнел от гнева, узнав, как провели мятежники неумного генерала Жемчужникова. За отсутствие настойчивости при преследовании Кенесары и разгром аула бия Байкадама войсковой старшина Лебедев был отдан под суд. Командовать отрядом назначили полковника Дидковского…

Трагической оказалась участь отряда сотника Фалалеева. Он вовремя прибыл на речку Сарысу и встал там, заслонив дорогу в пески. Кенесары выслал против него пятьсот джигитов во главе с сыном погибшего Саржана Ержаном и опытным, хитрым Таймасом. Им было приказано не вступать в бой с отрядом, имеющим пушку, а только выматывать его силы, добиваясь ухода…

Увидев большой отряд мятежников, сотник Фалалеев начал преследование. Джигиты Таймаса стали уходить в сторону Балхаша, и хорошо отдохнувшие казаки два дня гнались за ними. Дорогу Фалалееву указывали проводники из рода шомекей…

На третий день, оценив обстановку, сотник Фалалеев решил прекратить бесполезную погоню. И в этот момент к ним перебежало несколько джигитов-кенесаринцев. Сотник повеселел. Джигиты клялись в ненависти к Кенесары и знали дорогу получше мало бывавших в этих местах шомекеевцев.

Перебежчики уговаривали сотника Фалалеева оставаться на месте, так как отряду Таймаса деваться некуда. Впереди безводная пустыня, и ему обязательно нужно вернуться через эти места. Обессиленных и уставших мятежников можно будет брать голыми руками…

Утром проснувшиеся солдаты и казаки увидели всех десятерых проводников-шомекеевцев плавающими в собственной крови. Джигитов-"перебежчиков" и след простыл. Они для того и переметнулись к Фалалееву, чтобы лишить его проводников…

Вскоре взошло солнце, и только тогда понял Фалалеев, в какое положение попал. Куда ни глянь — всюду бескрайняя степь с однообразными солончаками и такырами. Обманчивые миражи висели по горизонту, и невозможно было определить тропу, по которой они пришли сюда. Вдобавок людей и лошадей начала мучить жажда, а проводники, умевшие по муравейникам определять присутствие близких грунтовых вод, лежали с перерезанным горлом…

Они двинулись куда глаза глядят. Только десяток солдат вместе с умирающим от горячки сотником вышли через неделю к аулу рода ысты, кочевавшему в Прибалхашье…

Неуклюже действовал против Кенесары и полковник Дидковский, который в отличие от своего предшественника Лебедева, к тому же плохо знал степь. Первым делом он отказался от обоза, состоящего из арб, и заменил его вьючными верблюдами.