Уокер кивнул.

— Что-то ещё? Возможно пирог на десерт? Или хочешь пирожное или даже два?

Впившись в супруга взглядом, Кэйтлинн вновь принялась тужиться, когда доктор Эдгар Хэйнинг велел ей это. Уокер поддерживал её. Впрочем, он и должен был. Женщина тужилась сильнее, разозлившись, и мужчина был обеспокоен тем, что роды длились так долго. Как и Эдгар.

— Ещё раз, милая, и ты сможешь увидеть своего сына. И он большой, как я вижу.

Кэйтлинн посмотрела на доктора, и Уокер прикрыл её рот рукой, прежде чем та успела вновь оскорбить несчастного мужчину.

— Веди себя хорошо, или не получишь ничего, кроме бутерброда с арахисовым маслом и желе, — женщина зарычала в ответ, чем удивила доктора. — Веди себя хорошо.

Ещё раз потужившись, Кэйтлинн наконец увидела своего сына. Он весил целых десять фунтов и четыре унции (около 4,6 кг, — прим. перевод.). Когда Эдгар положил малыша на грудь женщины, ребёнок стал вертеться в поисках своего обеда. И вскоре, едва ли нашёл сосок, он ухватился за него так, будто делал это не впервые, а в течении многих лет.

Кэйтлинн посмотрела на своего сына, и Уокер вновь почувствовал, что влюбился в свою жену. Он поцеловал её в губы, пока ребёнок продолжал свою трапезу. Когда Уокер прикоснулся к маленькой головке малыша, его сын посмотрел на него, и их связь была установлена. Отец и сын могли общаться даже с такого маленького возраста. Мужчина послал ощущение любви своему ребёнку

— Ты собираешься рассказать им о нашем ребёнке?

Держа сейчас малыша на руках, Уокер не хотел отпускать его, и потому только покачал головой.

— Уокер, отдай мне нашего сына, и иди, сообщи своей семье, что он в порядке. Они разрушат это место, если ты не сделаешь этого.

Кэйтлинн была права, и мужчине не оставалось ничего, кроме как последовать её словам. Передав возлюбленной малыша, Уокер вновь поцеловал их двоих, а после вышел из палаты. Он почти добрался до приёмной, когда увидел брата и его жену. Через несколько месяцев у Хана и Моники тоже появится ребёнок.

Обняв брата, Уокер поцеловал Монику. Она сияла. Вместе с ними, мужчина вошёл в комнату, наполненную людьми, ждавшими появления его первого ребёнка. Оборотень ухмыльнулся им.

— Они оба в порядке. У него десять пальчиков на руках, и десять на ногах, а его вес чуть больше десяти фунтов. И малыш начал кормиться от груди Кэйтлинн, едва ли нашёл её. Думаю, его будет трудно накормить, — собравшиеся поздравили молодого отца, и Уокер посмотрел на своего папу. — Хочешь сейчас узнать, какого он пола?

— Ты же знаешь, что хочу. Я, будто на иголках, ждал этого почти пять месяцев. Тебе должно быть стыдно за то, что заставляешь старика ждать в такой важный момент. Что, если бы я умер в незнании? Что бы ты сделал тогда?

— Похоронил бы это на листе бумаги для тебя. И мы оба знаем, что ты не собираешься умирать, пока не увидишь всех своих внуков. Ты бы пошёл на сделку с самим Дьяволом, если бы пришлось. В смысле, если ты ещё этого не сделал, — Уокер перевёл взгляд на маму. — Он же не сделал этого?

— Прекрати и скажи нам это. Я хочу называть его как-то иначе, чем «Малыш-Боуэн». Ты сказал, что расскажешь мне, когда он родится, — его отец посмотрел по сторонам. — Разве не это он сказал?

— Старый дурак, Уокер сказал, что они расскажут нам всё, — его мама улыбнулась ему, и продолжила: — Как там наша милая Кэйтлинн? Она же не убила доктора, правда? Когда она расстроена, она может быть просто невыносимой.

Уокер поцеловал маму в щеку.

— Она в порядке. И ты права, мы оба расскажем вам. Я вышел, чтобы поделиться новостью. У нас родился сын, и с ним всё в порядке.