— Огонь-то вздувать? Али как?

— Погоди. Кажись, идет кто-то.

Подошел к двери, чуть приоткрыл, молвил негромко:

— Это я, злыдни, Степан.

Вошел, прикрыл за собой дверь.

— Ну как? Будем огонь вздувать? — вдругорядь спросил из темноты Лазарь Моисеевич.

— Некогда,— отвечал Душилович.— Я слышал, на мосту копыта стучат. Никак, Беек с Федором подъезжают.

Притихли все, затаились в темноте. И впрямь вскоре послышался скрип ступеней на крыльце. Степан Душилович прошептал:

— Мишинич, Павшинич, готовы?

— Готовы.

— Цы-ы...

Князя Федора скрутили тоже довольно скоро, хотя он и умудрился в темноте пнуть Павшинича в пах, отчего тот взвыл и заматерился:

— Г-гад, ты ж мне яйца... У-у-у!

Но за Павшинича, сразу же выбывшего из строя, пособляли Мишиничу ближние из бояр.

Было темно, глаз коли. Связанный князь спросил громко:

— Это вы так благодарите меня? Да?

Степан Душилович, изменив мужской голос на тонкий, почти на женский, чтоб не признал его князь, пропищал:

— Прости, Федор Александрович, но тебя требует князь Михаил Ярославич.

— Стало быть, моей головой откупаетесь?

— Что делать, князь, не пропадать же всем.

▼ Связанного Федора затащили в какой-то чуланчик, чтобы без него решить, как быть дальше. Опасались: не дай Бог прознают мизинные, чего доброго, кинутся освобождать. От черных подлых людишек всего ждать можно.

Совещались в темноте, словно совестились друг дружки:

— Ну, как дальше-то?

— Утром надо везти.

— Нельзя утра ждать. Светать начнет, кто-нито узрит. Да и он шумнуть может.

— Не шумнет. Рот завяжем.

— Надо его в крытую телегу и вывозить немедля. Пока мост, пока Словенский конец проедем, а там, наверно, и светать начнет.

Так и решили, что спокойнее будет вывезти князя до света из города.

К шатру князя у Меты подъехали послы, когда солнце к обеду приблизилось. Степан с Иваном ехали вершними, Игнат на облучке крытой телеги, держал вожжи, правил.

— Князь! — позвал Душилович.— Принимай.

Михаил Ярославич вышел из шатра.

— Приехали?

— Вот как просил: Федор. Бери.

Михаил подошел, заглянул в короб, возмутился:

— Вы что, сволочи! Кого привезли?

— Князя Федора.

— Кто ж так князя возит? Немедленно развяжите, снимите все повязки. Ну!

— Но он же... это...

— Освободите его! — гаркнул Михаил Ярославич.— Быстро, быстро. Игнат!

Беек стал разматывать веревки, сорвал с лица Федора ширинку-утиральник. Ему помогал Степан Душилович, бормоча:

— Хочешь как лучше, а он кричит.

Освобожденный от пут и повязок, Федор повел плечами, щурясь, посмотрел на князя:

— А-а, Михаил Ярославич. Здравствуй.

— Прости, Федор, что так-то... Заставь дураков Богу молиться, они лбы расшибут. Айда ко мне в шатер, перекусим чего-нито.

— Спасибо, Михаил Ярославич.— Федор слез с телеги, разминая ноги, направился к шатру.

— Сысой,— позвал Михаил,— покорми князя Федора чем Бог послал.

— Хорошо,— кивнул Сысой, откидывая полог входа,— Проходи, Федор Александрович.

Михаил Ярославич выговаривал послам:

— Если вы так и Афанасия привезете, я вам башки поотрываю.

— Афанасия мы не выдаем,— нахмурился Степан Душилович.

— Как так?

— А так. Вече решило Афанасия не выдавать. Михаил Ярославич, смилуйся, не позорь ты нас.

— О чести вспомнили, сукины дети. Ну что ж, может, вы и правы. Думаете, так уж мне хочется вас мордой в дерьмо тыкать? Хотя вы и заслужили того.