Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Happy end
Посетитель, средних лет розовощекий голубоглазый сангвиник, решительно, даже слишком решительно, минуя профессора и ассистента, прошел в лабораторию. Скользнул любопытствующим, но не слишком заинтересованным взглядом по белым панелям и цветной орнаментике и задержался на стекловидном, вращающемся и чуть подсвеченном изнутри экране, похожем на телевизорный. — В этом лиловом аквариуме я увижу будущее? — засмеялся он. — Не увидите, — сказал ассистент. — Увидим мы. — А я? — Вы будете спать. Сначала — просто гипносон, потом мы переведем его в более глубокий — летаргический, вроде коматозного состояния. — Зачем? — Сонное торможение обычного гипносна для нас недостаточно. Необходимо освободить рецепторы сложного действия, не требующие конструктивной работы сознания. Уяснили? — Сложно. Профессор и ассистент переглянулись. Предстоял затяжной разговор с изрядно надоевшими пояснениями. — Попробуем упростить, — вздохнул профессор. — Любое воспоминание — это как бы сигнал из прошлого. Вспоминаете ли вы детство, юность, события десятилетней давности или вчерашний разговор — все это впечатления прошлого, закодированные в каких-то ячейках памяти. Когда вспоминаешь нужные слова или образы, приводится в действие вся конструктивная система сознания. Но есть в мозгу центры, не требующие такой сознательной конструктивной работы. Это область предчувствий, подсознательных восприятий, телепатических передач и, как мы говорим, сигналов из будущего. Посетитель, как и подобает сангвинику, засмеялся по-детски звонко, без всякой иронии. — Не обижайтесь, профессор, — сказал он, — не верю. Ей-богу, не верю. — Зачем же вы пришли тогда? — Вам же нужна морская свинка для опытов, а мне любопытно. — И непонятно, — колко добавил ассистент. — Как это — сигналы из будущего? Будущего ведь еще нет. Оно еще только будет. — Верно, — согласился посетитель, даже не поняв колкости. — Вот оно, время. Движется, — он показал на часы-браслет. — Другого не знаю. Профессор опять вздохнул. Сколько у него было таких разговоров, и как все они, в общем, похожи. Например, о времени. — А что такое время, мой друг, до сих пор никто не знает, Есть время Ньютона и время Эйнштейна. А Стоун вообще считает, что никакого движения времени нет. Нет ни вчера, ни завтра, ни прошлого, ни будущего. И время существует все целиком, как Вселенная, и многофазно, как кинолента. Согните ее, и кадры соединятся: вчера и сегодня, сегодня и завтра. Мы сгибаем здесь ленту вашего времени. Открываем тайны предчувствий и пророчеств. Когда-то считали их шарлатанством, сейчас это область научных психокоммунинаций. — Спасибо за лекцию, — сказал посетитель. — Дальнейшее умудрение произойдет, как я понимаю, в этой веселенькой сурдокамере? — и он указал на открытую белую кабину, от которой во все стороны тянулись к стенным панелям разноцветные провода. — У вас ассоциативное видение, — опять уколол ассистент: посетитель ему явно не нравился. — Так не я же увижу, а вы, — засмеялся тот. — Только одно примечаньице к тому, что увидите. Идет? — Какое? — Happy end. Ассистент опять не удержался. — Гончаровская Марфинька, между прочим, тоже обожала романы со счастливым концом. — И Дарвин, — вмешался профессор. — У вас хороший пример, мой друг, — сказал он посетителю, по-приятельски подталкивая его в кабинет. |
