А если молодой зайдет - так ему тут же достанется на оба уха. Ведь эти бабки в Интернете не первый десяток лет сидят, они там уже дотусуются, дослужатся - будут главными администраторами чатов и вообще у руля. Так что всех чужих молодых - сразу же вышибут на раз! Это к подъезду можно с мотоциклом и пивом приехать, бабок расшугать силовыми методами, а в Интернете этот номер не пройдет. Кого захотят - того и выкинут из чата. Вот это будет действительно всеобщая беда. Такая беда, по сравнению с которой толкающиеся бабки с кошелками в метро - это цветочки. Единственное, что греет, - тот факт, что сам я к тому времени окажусь по ту сторону баррикады, буду трещать в пенсионерских чатах и ругать молодежь…

Вот такие вот меня мысли посетили, пока я с Габриэловичем разговаривал. Но тут раздается звонок, я вздрагиваю, Ариша тоже вздрагивает, а Габриэлыч идет открывать. Мы тоже подтягиваемся в коридор. Входит мужичок. Как его описать? Лет за сорок, бородка такая неопределенной формы - не лопатой и не клинышком, так, неопрятная. С залысинами и проседью, но энергичный. В руке саквояж. Как саквояж врача, но более антикварный. Что-то типа плоского чемоданчика. Зашел, истово перекрестился. Истово - не знаю, что это слово означает, но в смысле - с размахом, пополам согнулся.

- Так! - говорит с порога. - Чур меня! Здесь вызывали бесов гнать? Где хозяин-то?

Я смотрю на Габриэлыча, а тот глядит на мужичка с удивлением - видно, тоже ожидал чего-нибудь посерьезнее. Тут до мужичка доходит, что негр - и есть хозяин. Он Габриэлычу руку протягивает:

- Вечер добрый! Отец Амвросий!

- Игорь Габриэлович, - говорит гуру и руку ему пожимает.

- Беру недорого, - объявляет Амвросий, потупившись. - В районе восьмидесяти пяти евро.

- А от чего зависит? - спрашиваю я.

- Как гон пойдет, - отвечает отец Амвросий и на меня взгляд переводит.

- А сколько это времени занимает? - спрашиваю я.

- Если гон пойдет в охоточку, до зари управимся, - отвечает отец Амвросий. - Где у вас тут можно руки обмыть? Где рукомойня?

Ну прямо как врач “скорой”! Показал ему Габриэлыч, где ванная, а я смотрю на Габриэлыча, киваю в сторону ванной - мол, надежный это хоть мужик-то? Габриэлыч так мне одними глазами показывает, мол, не знаю, что за мужик, но рекомендовали хорошие люди. Так я понял. Выходит отец Амвросий из ванной, руки полотенцем вытирает и оглядывается.

- Ты одержимый будешь? - кивает мне.

- Кто, пардон?

- Одержимый. Бесноватый.

- Ну я. Как бы.

- Вижу, - говорит отец Амвросий и подмигивает мне. - Все вижу. Чую бесноватость. И обосновать могу.

- Не надо, - говорю, - обосновать. Вы лучше скажите если до утра не управимся, то как я на работу пойду?

- Никакой работы, - качает головой отец Амвросий. - Тебе после изгнания беса отдыхать недели две.

- Ого, - говорю.

- А ты думал? - говорит отец Амвросий. - Шутки шутить?

Я смотрю вопросительно на Аришу, а затем на Габриэлыча, лица у них серьезные, они кивают - надо, мол, надо. Ну, я зашел на кухню, позвонил начальнику своему. Сказал, что на работу завтра прийти не смогу. Типа по состоянию здоровья. Начальник на меня разорался, сказал, что я уже неделю гуляю, работа кипит, что раз такое дело, то или я прихожу и впрягаюсь без выходных, или я уволен немедленно. Ну а мне-то это только на руку, я ж другую работу себе подыскал со следующего месяца. Так и договорились.

- Ну что? - спрашивает Габриэлыч. - Уладил с работой?

- Ага, - говорю, - все отлично. Ближайшие две недели свободен.