В какой-то момент мне это изрядно прискучило, да и любоваться на ненавистную майорскую морду было уже невмоготу, и я вышел на воздух. Через полминуты ко мне присоединился Лешка.

Некоторое время мы молчали — все было понятно и без слов. Точку в этой истории никто ставить не собирается, а значит, мерзавец останется безнаказанным.

— Что делать будем? — спросил я Лешку, когда затянувшееся молчание стало действовать мне на нервы.

Лешка не ответил. Удивленный, я обернулся к нему и застал занимательнейшую картину: мой друг морщил лоб и шевелил губами, словно силясь что-то вспомнить.

— Лех, ты чего?

Он тряхнул головой, словно сбрасывая с себя наваждение.

— Да нет, так просто. Ну никак не могу избавиться от ощущения, что я где-то когда-то это уже видел, хоть ты тресни!

— Опять дежа-вю?

— Не опять, а снова! — огрызнулся Лешка. — С первого же дня, как я только про Тварь услышал, мне словно по мозгам кто-то ездит: было это! Уже было!

— Может, что-то из старых операций вспоминается?

— Да нет же! Я уже голову сломал, все перебирая. Такого в моей практике не случалось, это факт.

— Но раз не случалось, то откуда тогда такое чувство? Может быть, тебе кто-то рассказал это?

— Вполне вероятно, — без энтузиазма отозвался Лешка.

— Или того проще: ты какой-нибудь фильм соответствующей тематики посмотрел. Книгу прочитал… — принялся перечислять я, как Лешка перебил меня:

— Ну-ка, повтори, что ты сказал?!

— Э-э-э, — растерялся я, — ты фильм посмотрел, книгу…

— Точно! — воскликнул Лешка и аж притопнул от обилия эмоций. — Стас, ты — гений! А я — раззява, каких свет не видывал! Все это время разгадка была у нас перед носом, а мы как слепые кутята тыкались, вместо того чтобы схватить кое-кого за грудки и вытрясти всю правду! Рыбник! Понимаешь, это же Рыбник!

— Кого ты имеешь в виду? — опешил я. — Какого-то рыбака?

Лешка взглянул на меня как на полоумного.

— При чем здесь рыбак?

— Но ты же сказал…

— Я сказал — Рыбник, а не рыбак.

— А в чем разница?

— Стас, ты не запамятовал, какая книга лежала на столе у Кедрова, когда мы заходили к нему в гости?

— У учителя? Э-э, что-то старенькое… А! «Легенда об Уленшпигеле»! А что?

— Ты текст ее хорошо помнишь?

— Да не то чтобы очень, — признался я. — История нидерландской борьбы за независимость меня никогда особенно не прельщала. Да и роман этот нудный ужасно. По-моему, я его пролистал по диагонали, да и бросил.

— А я вот этой книгой в детстве зачитывался, что называется, до дыр. И есть там среди всего прочего глава о том, как Тиль разделался с убийцей своего отца. Вернее, не с убийцей, поскольку Клаас был казнен на костре, а с тем, кто донес на него за вознаграждение. Собственно, Рыбник и есть та самая мразь, которая, позарившись на полученные Клаасом денежки, не только его самого на тот свет отправила, но и вторично оклеветала его вдову с сыном и тех подвергли пыткам, после которых они едва оклемались.