— Вот ведь попали! — Я в сердцах сплюнул за борт.

— Да уж! — Лешка был раздосадован не меньше меня. — Подсуропил нам тот майор в комендатуре, нечего сказать!

— Может, попробуем из этого поселка запросить вертушку? В связи с поломкой… Оттуда максимум три часа лету до базы.

— Сомневаюсь я, что начальство так расщедрится… Раз сразу не дали, значит, вряд ли дадут теперь. Но попытаться стоит. Особенно если ремонт затянется.

— Типун тебе на язык! Только этого нам еще не хватало!..

На следующий день где-то около полудня наш «фрегат» издал странный звук, после чего движок его захлебнулся и заглох. Суденышко по инерции еще некоторое время шло вперед, после чего со скрежетом влетело на мель и накренилось. Переглянувшись с Лешкой, мы пошли выяснять у команды, что же произошло.

Капитан, накануне еще державшийся на ногах, был пьян настолько, что не мог связать и двух слов, лишь мычал что-то нечленораздельное и размахивал руками. Отловленный и с пристрастием допрошенный помощник капитана сам, похоже, не до конца понял, что же они наделали. Пришлось отпускать его и спрашивать следующего члена команды, что же случилось.

В итоге выявилась следующая картина: то ли от старости, то ли не выдержав варварского обращения и постоянного перегрева, стуканул двигатель. Та часть команды, которая еще была способна самостоятельно передвигаться, кинулась в моторный отсек, предоставив суденышку плыть дальше по воле волн, поэтому заметить вольготно раскинувшуюся по курсу мель было просто некому.

Мы попали в довольно сложное положение, которое усугублялось наличием на борту курьера с секретной документацией. Наше собственное задание не было жестко привязано к каким-то срокам, а вот пакет следовало безотлагательно доставить на место. В итоге после длительных переговоров по радио с райцентром и консультации с нашим непосредственным начальством мы пришли к следующему соглашению. За курьером вылетает вертолет с группой охраны, а мы, поскольку все равно все в вертолете не поместимся, пока чинится наш несчастный траулер, расположимся на постой в ближайшем поселке. Досадная задержка, но два-три дня нам погоды не делали, поэтому мы не особенно и беспокоились.

На траулере обнаружился ветхий, но все еще действующий мотобот, на котором мы переправились в поселок. На наше счастье, авария произошла не так далеко от берега, милях в трех-четырех, не больше, поэтому добрались, что называется, с ветерком. Еще через пару часов мы сдали с рук на руки курьера, снабдив его на всякий случай радиостанцией, а сами отправились знакомиться с местными жителями.

Название этого поселка вам ничего не даст, поэтому, следуя традиции, я буду именовать его поселок N, или просто поселок. Он небольшой, в нем едва ли наберется сто пятьдесят домов. Поселок стоит на самом краю моря около дельты широкой, но относительно неглубокой и неспешной реки. Население в основном сплошь рыбаки да их семьи. Судя по всему, гости в поселке появлялись нечасто, и каждый раз для местных это становилось почти что событием, так что нас встречала целая делегация во главе со старостой — невысоким коренастым мужичком с обветренной физиономией и хитрющими раскосыми глазами.

Что меня поразило — это обреченное выражение, застывшее на их лицах. На нас эти люди смотрели с такой надеждой и мольбой, словно мы были для них посланцами с небес, не меньше. Я несколько смутился, но сделал вид, что все в порядке. Судя по гримасе, пробежавшей по Лешкиному лицу, ему тоже было не по себе от столь горячего приема.

— Здравствуйте, здравствуйте, вы надолго к нам? — заговорил староста, и я с удивлением поймал себя на мысли, что ожидаю от него, что он вот-вот начнет мелко и часто кланяться, как это принято на Востоке. Видимо, сработал стереотип восприятия: меня смутила его физиономия с узкими щелочками глаз и почти плоским лицом, как у китайца.