И наконец, Бастилан. Лучший и незаметнейший из нас. Лидер, но не командир; вдохновляющий своим присутствием, но при этом не стратег — вечный сержант. Он всегда говорит, что именно такой роли он и жаждет. Я молюсь, чтобы это было правдой. Потому что, даже если он нас обманывает, он чересчур хорошо прячет эту ложь в глубине своих темных глаз.

Именно он говорит со мной сейчас. И его слова заставляют меня похолодеть.

— До меня дошли слухи от Герайнта и Логрейна из братства меча, — говорит он, осторожно подбирая слова. — Будто бы верховный маршал собирается поставить тебя во главе Крестового Похода.

На мгновение все застыли на месте.

Небеса над Армагеддоном были мешаниной темно-серого и серовато-желтого. Жители планеты привыкли к покрову из серых облаков, а в сезоны бурь от кислотных дождей людей защищали стены ульев.

Вокруг каждого города-улья обширные пространства были очищены и либо залиты рокритом, либо просто выровнены бульдозерами. Дождь обрушивался на очищенные пространства вокруг улья Гадес, оставляя блестящие капли на пустотных щитах, защищавших город. По всему миру небеса были в смятении, на погоду губительно действовали атмосферные волнения, вызванные бесчисленными кораблями, каждый день пронзавшими облачный покров.

Над ульем Гадес бури были особенно яростны. Сотни транспортно-десантных судов, чья краска уже почти полностью стерлась, обнажив голый металл, застыли на посадочных площадках. Из некоторых тянулись колонны людей в спешно сооруженные палаточные лагеря. Другие ожидали улучшения погоды, чтобы вернуться на орбиту.

Сам по себе Гадес был обычным промышленным шрамом на изуродованном лике Армагеддона. Несмотря на попытки восстановить город после последней войны, закончившейся более полувека назад, над ним все еще тяготели болезненные воспоминания. Разрушенные дома, разбитые купола, треснувшие соборы — вот таким оставался улей.

Эскадрилья «Громовых ястребов» пронзила слой облаков. Тем, кто находился на укреплениях в Гадесе, они казались стайкой ворон, спускавшейся с темнеющего неба.

Мордехай Райкин рассматривал корабли через магнокль. Несколько секунд изображение было размытым, а потом зеленые линии сконцентрировались на птичьих корпусах и выдали текст анализа рядом с изображением.

Райкин опустил магнокль. Тот повис на кожаном шнурке, покоясь на охристой фирменной куртке. Горячий воздух касался лица, рециркулируя и фильтруясь в маске-респираторе, закрывавшей нос и рот.

Пахло как из уборной: последствия высокого содержания серы в атмосфере. Райкин все еще ждал того дня, когда привыкнет к этому кошмару, но за тридцать семь лет жизни у него это пока не получилось.

Работая над противовоздушными орудиями, хлопотала команда его людей под руководством одетого в мантию техножреца. Полдюжины солдат, стоявших в тени этого монстра со множеством рук, казались карликами.

— Сэр! — раздался по воксу голос одного из них.

Райкин сразу узнал, кто это, ибо только один солдат был женщиной.

— В чем дело, Вантина?

— Это ведь корабли Астартес, да?

— У тебя хорошее зрение.

Это действительно были они. Вантина могла бы стать отменным снайпером. Увы, для того, чтобы стать снайпером, нужно было не только хорошо видеть.