Наташка изнывала от любопытства, но не хотела его демонстрировать, пока Хорев В.А. окончательно не скроется с глаз в конце коридора. Я не сразу сообразила сесть на лавочку, несмотря на все уговоры Наташки. Слышала их, но не понимала. Догадалась об искренней обо мне заботе только после того, как получила от подруги легонько коленкой под зад, да и то выразила намерение занять место, на которое только что присела дородная дама в черном. Наташка, спасибо ей большое, угадала мое стремление и со словами «Здесь нам будет удобнее!» скорректировала мой маршрут, в результате дама не пострадала. Пострадала ее изящная черная шляпа. Взмыв в воздух под отчаянный визг дамы, она была ловко подхвачена шествующим мимо мужчиной, имевшим вполне приличный вид – до пояса. Ниже пояса были мятые брюки, изрядно забрызганные грязью. О ботинках и говорить не стоит. Основные ошметки глины наверняка потерялись по дороге, но кое-что на память осталось. Причем в изрядном количестве. Лицом мужчина напоминал утомленного солнцем верблюда. Тренированным движением он поймал шляпу двумя руками, выронив при этом толстую белую папку. По линолеуму, косящему под паркет, рассыпались какие-то документы, бланки и фотографии. Дама, к которой вернулся головной убор – опять по воздуху, испуганно жалась к стенке и что-то лепетала. Сообразив, что мое поведение можно истолковать не только как нелепую случайность, я напрочь выкинула из головы все мысли о Максимовых, сознательно вышла из ступора и кинулась поднимать документы. Наташка опередила меня ненамного. Вот только это был не тот случай, когда следовало собирать их, складывая последовательно и обстоятельно – так, как привыкла аккуратная подруга: бланки к бланкам, документы к документам, фотографии… На последние вообще смотреть не стоило.

Первые слова, вырвавшиеся из уст полуприличного мужчины воздушно-капельным путем (орал, брызгая слюной), отличались необычайной крепостью и содержали желание видеть нас в другом казенном доме и в другое время.

– Отойдите от документов и займите свои места! – грозно рявкнул он, когда Наташка, изучавшая жуткий снимок – вытянувшийся по струнке поперек кровати труп обнаженного мужчины с обезображенным лицом, залитым кровью, невольно ткнула в место, определяющее половую принадлежность трупа, и не своим голосом воскликнула:

– Что это!!!

Владелец белой папки окинул ее злым, но заинтересованным взглядом и, решив очевидно, что в ее годы можно бы и не задавать столь глупых вопросов, сквозь зубы обругал всех старых дев во всем мире. И весьма нелюбезно вырвал фотографию из Наташкиных слабеющих рук. Ну откуда он мог знать ее отрицательное отношение к покойникам? Она их не просто не любила – панически боялась всю свою сознательную жизнь.

Сначала мне показалось, что Наташка решила поделиться этой фобией с мужчиной, поскольку его верхняя половина внушала полное доверие. Подруга, плавно покачнувшись, выразила намерение припасть к его широкой груди, но вовремя опомнилась – чужой человек как-никак, и намертво вцепилась в рукав его короткой кожаной куртки. При этом еще ухитрилась проорать, чтобы ее не смели трогать руками.

Попытка стряхнуть Наташку без помощи рук не удалась, а действовать ими мужчина не решился. И не потому, что учел Натальино требование, просто цепко держал документы, помня негативный опыт со шляпой.

– Да что это за балаган! – взревел он. – Дежурный?!! Где дежурный?!

Мы этого не знали – сами-то не местные, о чем с готовностью и доложили.

– Хорев!!! – продолжал надрываться мужчина.

Я пыталась отцепить подругу от «местного», но исключительно уговорами. Боялась нанести ущерб имиджу работника прокуратуры. Еще не известно, по какой статье пришлось бы отвечать нам, останься его куртка без рукава.

– Наталья Николаевна, у вас сумку украли!

Это было сказано мной достаточно проникновенно.