|
Гуров пулей вылетел из палаты и помчался в том направлении, которое указал санитар. Несмотря на возбуждение и спешку, тот не забыл дважды повернуть ключ в замке. «Вышколенный персонал», – машинально отметил Лев, врываясь в бокс под номером семь. Внутреннее убранство бокса ничем не отличалось от предыдущего. Та же широкая кровать, застеленная белоснежными простынями. На ней восседал довольно крепкий парень, не намного старше собрата по несчастью из двенадцатого бокса. Вид у него был одновременно и растерянный, и испуганный. Крячко стоял в углу палаты и внимательно разглядывал то, что лежало на полу за корзиной для мусора. Гуров подошел ближе.
– Видал? – вполголоса задал вопрос Станислав. – Вижу, – ответил Гуров. За корзиной лежала больничная салфетка, какими обычно накрывают простерилизованные инструменты, вся пропитанная кровью. Из-под нее выглядывала белая сталь. – Скальпель? – автоматически произнес он. – Наверняка, – коротко ответил Крячко. – Надо бы спецов позвать, пусть снимут отпечатки пальцев. А мы пока с этим кадром побеседуем. – Это не мое, – подал голос парень. – Я вообще не знаю, как это появилось здесь. – Теперь голос у него был не просто испуганный, он излучал настоящий ужас. – Сходи в манипуляционную, позови кого-нибудь из наших, – попросил Лев санитара. Тот мгновенно скрылся за дверью, а Лев и Стас придвинулись вплотную к постели пациента. – Ваше имя, молодой человек! – потребовал Гуров. – Санюра я. Сашка Храпов, – хрипло проговорил парень. – И это не мое! – Разберемся. Расскажите нам, Александр, как вы провели вечер накануне? – Вы смеетесь, да? Как я мог провести вечер в стенах этой богадельни? – Невежливо отвечать вопросом на вопрос, – заметил Крячко. – Тебя в школе вообще ничему не учили? Давай-ка обстоятельно. По минутам. Что делал, во сколько и с кем. – Да ничего я не делал. Поужинал, видео посмотрел и спать лег, – осторожно ответил Санюра. – В котором часу был ужин? Что за фильм смотрел, во сколько уснул? – Ужин в шесть. Свободным пациентам разрешено посещать столовую. Из столовой вернулся минут через тридцать. Ну, это я так думаю. Здесь за временем особо не следишь. Главное, до семи в палате оказаться и звуки посторонние приглушить. Нам только в наушниках разрешено фильмы смотреть или музыку слушать. – Что означает термин «свободный пациент»? – поинтересовался Гуров. – Это те, кто на четвертый этап перешел. Вроде как в компьютерной игре. На последний уровень перешел и свободен, – охотно объяснил Санюра. – Перед выпиской нам дают определенную свободу передвижения. Ну как свободу? До обеда можно в общую комнату ходить, есть в столовой, и на ночь дверь не закрывают. Такая вот свобода. – И ты, значит, из таких, – подытожил Крячко. – Да, из таких. Мне три дня до выписки осталось. – Чего ж ты эти три дня дотерпеть не смог? – сдвинул брови Станислав. – За что девчушку жизни лишил? – Какую девчушку? – Лицо Санюры вытянулось. – Медсестричку вашу. Елену Баландину. – Леночку? Леночка мертва?! О, ужас! – Голос парня сорвался на крик. – Наша Леночка! Какой кошмар! – Кончай комедию ломать! – грубо оборвал его стенания Крячко. – Выкладывай, за что девушку порезал? Дозу получить хотел? – Вы думаете, что ее убил я? – еще громче завизжал Санюра. – Вы с ума сошли! Мне не нужна никакая доза! Я полностью излечился, спросите у профессора. Меня к выписке готовят. – Спросим, не сомневайся. Однако для тебя будет лучше, если ты сам во всем сознаешься. |
