Редкие поздним вечером прохожие поглядывали с интересом, но не узнавали. Еще бы! Теперь у меня огненно-рыжие волосы, гораздо более женственная фигура и одежда не хуже той, какую носят придворные красавицы. Но, в отличие от них, мне не покупали ее богатые любовники.

Чем ближе подходила к дому, тем труднее становилось контролировать мысли.

За каким демоном меня вообще позвали?! Будет смешно, если выяснится, что мне что-то досталось.

Но на приглашении стояла магическая печать — сила рода не дала бы его проигнорировать.

Идти было не тяжело, но дыхание сбилось.

Мать я не увижу, ничего нового о себе не услышу. Больше никогда. Не то чтобы мне очень жаль… Но там — он. Мой кошмар.

Мир перед глазами померк, я возвратилась в прошлое.

Мне было семь.

В тот день мы шли из храма. Значит, был какой-то праздник. Меня нарядили в красивое платье и вручили няньке, чтобы держала за руку и следила, пока мать занимается своими делами. В смысле задирает нос перед городскими сплетницами. Дела молодой герцогини сводились в основном к этому.

На площади собралась галдящая толпа. Они окружили… что-то и на разные голоса ужасались: «Какая мерзость!» — и так далее. Мы тоже пошли посмотреть. Хотя мать, конечно, нацепила на холеное лицо выражение из разряда «мне вообще не интересно, я вам всем делаю огромное одолжение». А вот нянька аж притопывала от любопытства.

Лучше всех видно было мне. Высвободив руку из плена горячей ладони, я юркнула меж многочисленных штанов и юбок, растрепала ленту в косе, измазала подол платьица в грязи… и встретилась любопытными глазенками с яркими фиолетовыми глазами. Глаза принадлежали мальчику, но его взгляд казался взрослым и серьезным. Он не был человеком — слишком яркие глаза, белоснежные, будто слегка сияющие, волосы, тонкие брови идеальной формы и слегка заостренные, но все равно прекрасные черты лица. Было в нем что-то нереальное. Именно поэтому его посадили в клетку, морили голодом, возили по захолустным городам и показывали как какую-то диковинку.

Глядя на выступающие кости, обтянутые полупрозрачной кожей, я даже жалела его.

А через несколько минут случилось странное.

Герцогиня, которая и на собственную-то дочь едва обращала внимание… Не то чтобы я ее осуждала — титул налагает столько обязанностей! Надо строить из себя важную даму, задирать перед всеми нос и все такое прочее. Но, признаюсь, мне было грустно до слез, когда другим девочкам совали конфеты, целовали и обещали, что со временем они станут красавицами, и заезжий принц обязательно влюбится, женится, а потом перевезет всю семью в столицу. Мне сладостей не покупали, лишь однажды мама холодно бросила, что от них появляются прыщи и лишние сантиметры на талии. И книжек мне не читали, потому что нянькой была простая деревенская девка, которая этого просто не умела. И вообще, я собственными ушами слышала, как мама вздыхала и сожалела в своем будуаре, что успела забеременеть раньше, чем старый герцог отдал душу богам. Всего на несколько недель. В противном случае она была бы свободна.

В общем, я до сих пор не понимала, зачем герцогиня выкупила мальчика. Может, титулованным особам полагается раз в несколько лет делать одно доброе дело? Или он как-то околдовал ее?

Да, наверняка околдовал.

Домой они поехали в вызванной карете, а мы с нянькой пошли пешком. Нянька была в таком восторге от поступка «милостивой, добросердечной госпожи», что даже не стала рассматривать обитателей остальных клеток. Но я успела. Там находились какие-то животные, некоторые — волшебные. Ничего особенного.

Значения инциденту я тогда не придала. Решила, что странного мальчика покажут доктору, а потом отдадут в приют при храме или кому-то из слуг. Ну а куда его еще девать?

Дома Яза помогла мне переодеться в чистое платье и причесала.