— Это не про меня.

— А я слышала другое, — немного кокетничая, сказала она. — Говорят, что ты как-то раз забыл выставить подножку на автозаправке.

— Брехня.

— А еще я слышала, что во время гонки с препятствиями ты забыл разблокировать переднюю вилку, перед тем как перескочить через очередной брус.

— Сроду не слышал большего вранья.

— А как насчет того, что ты нажал на тормоз вместо поворотника?

Он рассмеялся и предложил ей поехать в Майами и пообедать в «Монти трейнерс» у воды. После этого они часто ездили куда-нибудь вдвоем. Один раз даже побывали в Ки-Уэсте, пересекая архипелаг по автостраде, словно это было не скопление островов, а твердая суша. Они проезжали по железнодорожным мостам, построенным еще Флэглером — потрепанным штормами памятникам романтического прошлого, когда южная Флорида была тропическим раем с отелями в стиле ардеко, где жили Джеки Глисон и Хемингуэй, каждый в свое время, разумеется.

Все было прекрасно — до прошлого месяца, когда ее перевели в отдел расследований. После этого он и стал избегать ее. Она догадывалась, что это каким-то образом связано с ее назначением. А может быть, она просто ему надоела. Ведь ее уже бросали мужчины, так почему такое не может случиться еще раз? Их отношения окончательно испортились, когда они ужинали в «Сирене» — она никогда не любила этот ресторан — и разговор зашел о Скарпетте.

— У нас в управлении все мужики от нее балдеют, — заявила Реба.

Марино изменился в лице.

— Мне об этом ничего не известно, — ответил он каким-то чужим голосом.

— Ты знаешь Бобби? — спросила Реба.

Лучше бы она тогда прикусила язык.

Марино стал размешивать кофе. Она впервые видела, чтобы он клал в чашку сахар. Он говорил ей, что больше не притрагивается к сладкому.

— Мы с ним расследовали убийство, — продолжала Реба. — Когда доктор Скарпетта отправляла труп в морг, Бобби шепнул мне, что ради того, чтобы эти ручки прикасались к его телу, он готов умереть. А я ответила, что если он загнется, она скорее всего распилит ему череп, чтобы посмотреть, есть ли там вообще мозги.

Потягивая сладкий кофе, Марино разглядывал официантку с большим бюстом, которая нагнулась над столом, чтобы убрать тарелку из-под салата.

— Это он о Скарпетте так говорил, — пояснила Реба, не совсем уверенная, что он ее понял.

Он мог бы засмеяться или отреагировать как-нибудь еще. Все, что угодно, только не этот тяжелый отсутствующий взгляд, которым он провожал все проплывающие мимо задницы.

— Я тогда первый раз увидела ее, — заметно нервничая, продолжала Реба. — И почему-то подумала, что у вас роман. Слава Богу, что это не так.

— Ты всегда должна работать в паре с Бобби, — заметил Марино, как бы не слыша того, что она сказала. — Пока не научишься соображать, что к чему, не берись за расследования одна. На твоем месте я бы вообще не стал лезть в детективы. Ты, по-моему, не очень представляешь себе, во что ввязалась. Это совсем не похоже на то, что показывают по телевизору.

Окинув взглядом хранилище, Реба почувствовала, что она здесь лишняя. Рабочий день был в самом разгаре. Серый автомобиль «универсал» стоял на гидравлическом подъемнике, окна его были мутными от паров суперглюбола, коврики обработаны и вычищены пылесосом. Под водительским сиденьем что-то светилось. Возможно, пятна крови.

Судмедэксперты обрабатывали шины, кисточками счищая с протекторов пыль и грязь на листки белой бумаги, которые они затем сворачивали и заклеивали ярко-желтой лентой. Минуту назад одна из медэкспертов, хорошенькая молодая женщина, объяснила Ребе, что они не пользуются металлическими банками, потому что, когда образцы попадают в СЭМ…

— Куда? — переспросила Реба.