|
Несмотря на меньшее, по сравнению с другими районами города, количество преступлений, работать в центре было сложнее. Высокопоставленные потерпевшие рвали и метали, требовали найти похищенное и преступников немедленно и любой ценой, грозили всевозможными карами, и часто эти угрозы воплощали в жизнь. Приходилось быть не только сыщиком, но и дипломатом. Все это Кунцевич понимал прекрасно. Но служба в центре всё-таки имела больше плюсов, чем минусов. Курировавший центральный район сыскной чиновник очень скоро обрастал нужными знакомствами и связями, а при удачном исходе дознаний получал от своих титулованных потерпевших благодарности. Благодарности эти, правда, были в основном не материальными, хотя иногда кое-что перепадало и деньгами. Однако, замолвленное в нужном месте и в нужное время словечко иной раз перевешивало пачку ассигнаций. Да и работавшие в центре коммерсанты старались не забывать курировавшего их чиновника сыскной полиции, а возможности хорошо поздравить с Новым годом и Пасхой у этих коммерсантов были гораздо большие, чем у василеостровских.
Одним словом, предложение начальника было очень заманчивым. Да и безнаказанным убийство Кноцинга оставлять было ни в коем случае нельзя — эдак мазурики всех сыскных переубивают. Когда они вышли из меблированных комнат, ветер на улице почти стих, а из-за свинцовых туч показалось солнце. — Вы в сыскную, ваше высокоблагородие? — спросил Игнатьев. — В сыскную. А у вас другие планы? — Алексеев узнал, что мы сюда собираемся и попросил в здешний участок сходить, расспросить про убиенного околоточного. — А сам он что же не поехал? Игнатьев замялся. — Пьян? — усмехнулся Мечислав Николаевич. — Выпивши… А со здешним приставом у него нелады, тот вмиг донесёт. — Понятно. Ну ступайте, помогите товарищу. И вот, что. Когда закончите, дуйте в контору и напишите подробнейший отчёт. А я на службу ехать оттдумал, на Ваську прокачусь, мне там кое с кем повстречаться надо.
Глава 3 Гайдук
«Со времён основателя современной романской филологии Дица, принимают семь отдельных романских языков: итальянский и румынский (дако-румынский, валашский) на востоке, испанский и португальский — на юго-западе, французский и провансальский, с каталанским — на западе и северо-западе». — Ход моих рассуждений был таков. Латинский, как известно, язык мёртвый, на нём никто не говорит. Раз так, то и наш Григорий Вем разговаривал не на латыне. Получается, что он говорил на каком-то другом языке, похожем. Вопрос, на каком? Прежде чем ответить, фон Лазен разлил коньяк по бокалам и сделал из своего несколько глотков: — На каком-то из романской группы. Слушай, Мешко, где ты берёшь такой коньяк? — Из Эриванской губернии привозят, по знакомству. Что за романская группа? — Не коньяк, а нектар. Попроси своего поставщика, чтобы он и мне привозил, а? А то ты коньяк приносишь только тогда, когда тебе чего-нибудь нужно. Хотя бы раз зашёл, сказал бы, «Гуго, дружище, здравствуй, вот тебе полдюжины коньяку, пей на здоровье»… Нет. То карты, то кролики, то древние языки. — Гхм. Не могу. Там на всех не хватит. Помещик один у себя в имении, только для своих нужд делает, одну — две бочки в год, мне самая малость перепадает. Но я же всегда делюсь! Ведь недавно пили — на Рождество! Что за романские языки? — Когда оно было, Рождество?! Два месяца с лишним прошло с Рождества-то. Весна через три дня. Фон Лазен потянулся за коньяком, но Кунцевич его опередил — схватил бутылку и спрятал за спину: — Пока про языки не расскажешь, коньяку не получишь. Ну? — Вот вы как, милостивый государь! Ну что ж, вынужден повиноваться грубой силе. |
