— Ага, батеньки, я и сам к ней бегу!

— Ну, пойдём с нами.

Пришли все трое.

— Ну, кому теперича вперёд в трубу лезть?

Поп говорит:

— Мне, свет! Я ведь постарше вас.

— Ну, полезай, батюшка.

Поп снял с себя рясу и скинул долой сапоги и портки. Староста с цыганом взяли и зацепили его верёвками под руки и хотят спущать в трубу. Поп говорит им:

— Как только, братцы, я сделаю своё дело, так и закричу: «фык!», а вы меня шмыг! И тащите назад.

Только стали опущать попа в трубу, кузнец накалил клещи покрепче и схватил батьку клещами-то за муде, закричал поп благим матом:

— Фык!

Они его шмыг и вытащили назад.

— Что, батенька, так скоро отработал? — спрашивает цыган.

— Ах, свет! Какая у неё пизда-то горячая, только дотронулся, дак словно порохом обожгло. Я ещё никогда эдакой не пробовал!

— Ну, теперича я полезу! — сказал староста.

— Полезай!

Староста разделся. Поп с цыганом подвязали его под руки и давай в трубу спущать. Кузнец взял клещи, схватил и этого жениха за муде.

Староста заорал:

— Фык!

Они его шмыг и вытащили назад.

— Ну, цыган, — говорит староста, — не жалко двадцати рублей, было за что заплатить, полезай теперь ты.

— Я, батюшки, не по-вашему стану работать: покудова три раза не отваляю — не отстану от неё. Смотрите же, батеньки, не тащите меня, покуда три раза не скажу: «фык»!

— Хорошо.

Стали спущать цыгана, кузнец услыхал, что третий жених лезет в трубу, взял с горна горячие клещи, схватил цыгана прямо за муде. Цыган ко всё горло орёт:

— Фык!

Не тащут. Цыган в другой раз:

— Фык!

Не тащут. Цыган в третий раз:

— Фык! Серу вашего батька! Тут не ебут, а живого пекут! Фык!

Поп и староста шмыг и вытащили цыгана. Муде все у него облезли! Напустился цыган на батьку:

— Ты, псяча, козляча борода! Зачем не сказал, как там потчуют? Черт тебя бери, пущай бы у тебя одного яйца были поджарены. Ох, батеньки, мне-то пуще всех досталось!

— Ну, свет, ничего, когда подлая баба нас обманула, так пойдём же теперь к ней к избу, а с нею, шкурою, по-своему разделаемся.

Оделись они кое-как и потащились к кузнечихе, пришли в избу и застали её одну.

— Что ты, шельма, с нами сделала?

— Ах, миленькие! — отвечает кузнечиха, — я ведь и сама не рада, что моего мужа домой черти принесли: воротился ни с того ни с сего, да с вечера и пошёл в кузницу работать. Садитесь-ка, голубчики, я маленько поуберусь; ночь большая, вся наша будет; а муж теперь в кузнице до белого дня пробудет.

Уселись гости. Вдруг идёт домой кузнец, притворился пьяным, стучится в дверь и ругается на жену:

— Отворяй, блядища!

Как услыхали шум да крик — гости повскакивали:

— Куда же нам теперь деваться?

Кузнечиха говорит:

— Не бойтесь, голубчики, — вас спрячу, ведь он пьяной, скоро уснёт.