Андрей Рубанов. ХлорофилияХлорофилия – 1
Часть 1
1
– Очень хочется пить, – сказал Савелий. – Держи. – Варвара протянула бутылку воды, обогащенной витамином А. – Утоли жажду жизни. Как тебе сегодня моя внешность? – Я в восторге, – без восторга ответил Савелий. Он терпеть не мог интерактивный макияж. – Разве я не сексуальная? – Успокойся. Сексуальная. Он прибавил ход и перестроился. На тридцатом километре стебель рос совсем рядом с дорожным полотном – мощный, темно-зеленый, уходящий, казалось, прямо в центр неба. Варвара задрала голову и элегантно поежилась. – Вблизи они выглядят просто ужасно. Чешуйчатые. Как будто из земли торчит змеиный хвост. – А ты не разглядывай, – посоветовал Савелий. – И вообще близко не подходи. Примут за травоядную. Варвара заметно обиделась и гордо выпятила грудь. – Я что, похожа на травоядную? – Нет. Но все равно. – Говорят, она с каждым годом все выше. Трава. – Да, – ответил Савелий. – Трава выше, тень гуще. Бледных все больше. Скоро мир рухнет. Останется только трава и те, кто живут выше сотого этажа. Китайцы и их подручные. Варвара, невеста Савелия, никак не походила на травоядную женщину. Травоеды обоих полов – особенно если принадлежали к бледным слоям населения – всегда выглядели преувеличенно бодрыми. Они шутили и непрерывно пританцовывали, одевались небрежно и норовили создать очереди возле каждого дешевого уличного солярия. А Варвара, как полагалось женщине с семьдесят пятого этажа, была томная, даже немного вялая. Эта специальная анемичность, неверность движений, манера говорить негромко и лениво считалась среди молодежи верхних этажей особенным шиком. В комплект достоинств входили красивые сильные плечи и необычайно высокие грудки, упругостью сходные с теннисными мячиками. «У меня полно времени, – подумал Савелий. – Не свернуть ли на обочину? Не использовать ли даму по прямому назначению? Красивая девушка, все при ней, в редакции завидуют…» На подъезде к Юго-Западной скоростной эстакаде – как обычно, как вчера и позавчера, как десять лет назад – глазам Савелия открылась огромная, в полнеба, ярчайшая (невозможно отвести взгляд) и при этом удивительно ненавязчивая, спокойных коричневых и зеленых цветов, голографическая инсталляция: стройная женщина с приятным лицом, бесконечно делающая один и тот же мягкий жест рукой, а над ней, под ней, сквозь нее, вокруг нее проступал, словно из воздуха, словно бы из самого здешнего жизненного уклада, основной лозунг, который уже много лет как объединял обитателей Москвы: ТЫ НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН И как обычно, как вчера и позавчера, как десять лет назад – Савелий улыбнулся и ощутил легкость. Все просто. Напиши в небе огромными изумрудными буквами простую фразу из пяти слов – и народ будет счастлив. Здесь тебя все любят и ничего не ждут взамен. Здесь ты никому ничего не должен. Никто никому ничего не должен. Никто не обязан. Никто не согнут под бременем необходимости. На перекрестке Петросяна и Дубовицкой встали в заторе. К открытому по случаю теплого сентябрьского дня окну машины подбежал полуголый дилер, очень бледный, очень веселый, типичный травоед со стажем не менее чем в пять лет; грудь, спина и плечи сплошь покрыты давно вышедшими из моды трехмерными татуировками. – Четвертая возгонка, – пробормотал он, улыбаясь. – Уйди, – попросил Савелий. – Недорого, – продолжал бледный поставщик радости. |
