– Разумеется, Ирина Сергеевна, – улыбнулся я. – Сходим куда-нибудь?

– Домой, – отрезала девушка. – Приготовлю что-нибудь на ужин, а потом завалимся спать! На работу с утра.

– Решено. – Я взглянул на часы и объявил: – Через час у тебя.

– Буду ждать.

Раздались короткие гудки, я подозвал Ивана и предупредил:

– Бар сегодня на тебе. Завтра можешь прийти попозже. Хорошо?

– Не вопрос.

Я хлопнул здоровяка по плечу и поднялся на второй этаж. Отпер дверь, неким наитием уловил призрачное давление и проговорил кодовую фразу. Защитное заклинание отключилось – тогда уже прошел в свои апартаменты. Комната, спальня, закуток бывшей ванной.

Еще две комнаты выходили окнами на другую сторону; их я не использовал, оставив на случай, если вдруг решится переехать Ирина. Но та снимала квартиру прямо напротив городского госпиталя, где работала, и вовсе не горела желанием менять место жительства. Да я и не настаивал – ведь в этом случае пришлось бы возить ее на работу. От прогулок по заброшенному району иной раз становилось не по себе даже мне.

Пройдя в комнату, я бросил на диван пропахшую дымом фланелевую рубаху, достал из платяного шкафа точно такую же, только чистую, и поднял лакированную крышку массивной радиолы. От старинного аппарата остались только стенки, внутри стояли бутылки.

Взял одну с пробкой, залитой синим сургучом, налил в широкий бокал двадцать грамм арманьяка «Делор Экс-О», постоял перед затянутым инеем окном, выпил. По телу немедленно разошлось приятное тепло.

Оставлять недоделанной работу не хотелось, но, честно говоря, я был рад поводу выбраться из дома и хоть немного развеяться. Устал. Да и голова разболелась, несмотря на респиратор.

Сунув в карман штанов коробок с последним набором из семи пилюль, я прицепил на пояс телескопическую дубинку, усиленную кое-какими хитрыми, пусть и нелетальными, заклинаниями. Помимо нее прихватил с собой массивный электрический фонарь со стальной ударной кромкой и парой чрезвычайно полезных заклинаний – «Ультрафиолетом» и «Сверхновой». Первое поражало чувствительных к солнечному свету тварей, второе в несколько секунд сжигало диод, ослепляя яркой вспышкой противника. Паранойя? Да нет, жизнь такая.

Я спустился в бар, незаметно передал Ивану «Шершень», предупредил его:

– Все, ушел, – и направился на выход, попутно здороваясь с завсегдатаями. На выходе натянул на голову вязаную лыжную шапочку, накинул поверх нее капюшон и решительно шагнул в сумрак зимнего вечера.

Середина декабря, солнце ненадолго поднимается над горизонтом и сразу валится обратно, но на улицах светло. Нет, действительно – светло. И фонари у контор и магазинов горят, и снег свою роль играет.

Зима – темное время года? Возможно, в тех благодатных местах, где даже в декабре не устанавливается снежный покров, это и так, а у нас круглые сутки светло. По крайней мере, незамеченным из темноты никто не выскочит, если сам по развалинам шастать не станешь.

Я и не стал. В обход нашего особняка вышел на протоптанную вдоль Красного проспекта дорожку, натянул теплые вязаные перчатки, с внутренней стороны обшитые замшей, и зашагал к госпиталю.