В зале еще продолжаются аплодисменты. Вокруг много знакомых лиц, кто-то обнимает меня, кто-то целует, кто-то насмешливо на меня взирает. Но мне все это неважно. Я жду мужа, у которого сегодня день триумфа, и тут я вижу свою свекровь. У нее лицо все в красных пятнах.

– Саша! – бросается она ко мне и заключает в объятия. – Саша, он гений! – шепчет она мне на ухо. – А я тебя искала, мне Глеб сказал, что ты будешь в театре с какой-то знакомой. Где ты сидела?

Но тут появляется Глеб с большим букетом роз:

– Сашка! Сашка! Я это сделал!

Он победно вскидывает руку и сует букет мне.

– Мама! Ты здесь!

Набегают какие-то люди, оттесняют его от нас.

– Я так смертельно волновалась, когда Глеб мне позвонил, – шепчет свекровь. – А ты знала, что будет замена?

– Понятия не имела. Я же сегодня… была еще на работе, передавала дела…

Слава богу, хоть с этой бухгалтерской историей теперь покончено, пусть это была ложь во спасение, но все равно противно.

– Саша, я на днях говорила тебе, что скоро все переменится, разве я была не права? Этот день настал!

– Нет, Светлана Георгиевна, настоящая известность в наше время начинается после премьеры сериала, а это… Но уже сегодня утром меня остановила какая-то девица, которая сказала, что «фанатеет от Ордынцева».

Про чувырлу я умолчала.

– Правда? Наконец-то!

В этот момент словно ветерок какой-то пронесся, все зашептались, и я увидела очень пожилого человека, по виду явно иностранца, который с легкой улыбкой направлялся к Глебу, сопровождаемый главным режиссером. Я только успела заметить, как вспыхнул Глеб.

– Это сам Лью Говард! – шепнул кто-то.

Лью Говард! С ума сойти!

– Саша, кто этот старик? – немного испуганно спросила свекровь.

– Знаменитый английский режиссер.

– О боже, ты услышал мои молитвы! Кинорежиссер?

– Нет, театральный, но все равно…

Я видела, как господин Говард что-то горячо говорил Глебу и долго жал ему руку, а главный, стоя рядом, довольно ухмылялся. Вдруг кто-то дернул меня за рукав.

– Извините, девушка, – прошептала долговязая девица с висящим на плоской груди фотоаппаратом. – Где тут жена Ордынцева?

– Это я.

– Поздравляю! Как вы относитесь к успеху вашего мужа?

– Саша, ни слова! – громко произнесла свекровь. – Я мать Глеба Евгеньевича, и без его ведома никаких интервью ни я, ни его жена не даем.

Батюшки светы, такое впечатление, что эту фразу Светлана Георгиевна давно отрепетировала. А я вот растерялась и готова была искренне ответить, что безумно рада успеху мужа. Девица, однако, не смутилась. Она протиснулась сквозь собравшихся к главному режиссеру и что-то принялась ему втолковывать. Тот рассеянно кивнул. Она исчезла.

– Саша, ты понимаешь теперь, какая на нас лежит ответственность?

– Вы о чем, Светлана Георгиевна?

– Одно неверное слово – и может начаться просто вакханалия в прессе. Это недопустимо!

– Светлана Георгиевна, о чем вы, какая вакханалия? Из-за Чацкого?

– Разумеется, нет. Но из-за Ордынцева – да! – произнесла она с гордостью.

Тут к нам подошел взволнованный сверх меры Глеб:

– Саша, мама, нас всех приглашают поехать в ночной клуб с мистером Говардом. Он хочет о чем-то поговорить со мной…

– В ночной клуб? Но мы не так одеты… – смутилась свекровь.