|
Таня почистила зубы, пока он принимал душ, и прямо в ночной рубашке отправилась вниз приготовить ему завтрак. По дороге она заглянула в комнату к Джейсону и увидела, что сын крепко спит. В ближайшие несколько часов он явно не должен был проснуться. К тому моменту, как Питер спустился вниз, завтрак уже был на столе. Питер прекрасно выглядел в сером летнем костюме с белой рубашкой и темным галстуком. По его виду Таня поняла, что сегодня он собирается в суд. Иначе он надел бы спортивную рубашку и брюки цвета хаки или даже джинсы, особенно в пятницу. Питер всегда выглядел элегантно и аккуратно, за многие годы он не изменил своему стилю – так он одевался и когда они с Таней познакомились. Они были красивой парой и в молодости, и в зрелом возрасте. Когда Питер вошел и принялся за завтрак – овсянка, яйцо‑пашот, кофе, тосты и фрукты, – Таня улыбнулась ему. Питер любил хорошо позавтракать, и Таня всегда по утрам готовила для него, а во время учебного года – еще и для детей.
– Ты сегодня идешь в суд, – заметила Таня. Питер согласно кивнул: – Да, ненадолго – попросить отложить слушание одного незначительного дела. А ты чем сегодня занимаешься? Может, встретимся в городе и вместе поужинаем? Подготовительную работу мы вчера почти всю сделали. – Неплохое предложение! Питер с Таней минимум раз в неделю отправлялись куда‑нибудь вместе поужинать. Иногда они шли на балет или на симфонический концерт, но больше всего Таня любила посидеть вместе с мужем в каком‑нибудь маленьком ресторанчике или уехать куда‑нибудь вместе на выходные. Это было своего рода искусство, которое они прилежно изучали, – умение сохранить романтические отношения, невзирая на двадцать лет брака и троих детей. И до сих пор им это неплохо удавалось. Покончив с завтраком, Питер внимательно посмотрел на сидящую напротив Таню. Он знал ее, может быть, лучше, чем она сама. – О чем ты мне не рассказала? Питер в очередной раз изумил Таню своей проницательностью. На протяжении всех двадцати лет, проведенных вместе, именно эта его черта поражала Таню больше всего. Казалось, он всегда знал, о чем Таня думает. – Ну надо же! – Таня улыбнулась мужу. – А почему ты думаешь, что я тебе что‑то не сказала? Таня никогда не понимала, как это ему удается. Но ведь удается же! – Не знаю. Просто чувствую. Ты на меня как‑то так смотришь, будто у тебя есть что сказать, но говорить ты не хочешь. Ну и что же это? – Ничего. Питер рассмеялся, и Таня тоже. Она себя выдала. Теперь ясно было, что она все ему расскажет – это лишь вопрос времени. Не стоило и пытаться что‑то скрывать. Таня никогда не могла ничего утаить от Питера, как и он от нее. Они слишком хорошо друг друга знали. – Я вообще‑то не собиралась тебе говорить, – созналась Таня, налила Питеру вторую чашку кофе, а себе – еще чаю. Она редко нормально завтракала – только пила чай да доедала то, что оставляли домашние. Ей хватало. – Ничего особенно важного. – А я думаю – что‑то важное, раз ты даже пыталась сохранить это в тайне. Так что случилось? Что‑то с детьми? Обычно такое случалось, если кто‑нибудь из детей доверял Тане что‑нибудь по секрету. Но Таня все равно рассказывала все Питеру. Он умел хранить секреты, а Таня всегда доверяла его суждениям. Питер был человеком рассудительным, здравомыслящим и добрым. И он почти никогда не разочаровывал ее. Таня глубоко вздохнула и глотнула чаю. Ей почему‑то трудно было рассказать Питеру о вчерашнем. Говорить о детях было гораздо легче, чем о себе самой. – Мне вчера позвонил Уолт. Таня умолкла и помедлила немного; Питер выжидательно смотрел на нее. – И? Ты хочешь, чтобы я угадал, что он сказал? Питер терпеливо ждал. |
