Я лежал и изумленно смотрел на раскрасневшуюся Салли, а она сидела на кровати по-турецки, то и дело поправляя бретельку ночной рубаш…

Ну хорошо, сам дурак, проговорился. Да, мы с Салли Флоу спим вместе. Давно. Уже год как. Знаете, это вышло очень естественно, как-то даже само собой. И вообще, это к делу не относится!

Ну вот, Салли, значит, сидела и размахивала руками, придумывая страшный и коварный план — ну правильно, шантажа. Салли очень любит старый добрый шантаж и считает его самым эффективным и гуманным методом воздействия на окружающую действительность.

Придуманный ею план оказался прост и великолепен, как бриллиант. Мы решили не терять времени даром и отправились на поиски Эбигейл.

Госпожа мэрша изволили торчать в вестибюле больницы и делать выговор Лиззи Джедд за излишне обтягивающий халат. Лиззи краснела и маялась, Эбигейл нудила, я укрылся в зарослях рододендронов, а моя девочка, Чикита, легкой походкой двинулась вперед и бестрепетно подергала Эбигейл за розовый рукав.

Эбигейл обернулась, и Чикита негромко сказала ей что-то — я-то знал, что она предложила отойти и поговорить наедине. Эбигейл вздернула безупречную бровь, но согласилась, и они двинулись в мою сторону. Я предусмотрительно залег под прикрытием двух самых больших кадок и превратился в одно огромное ухо.

Чикита остановилась, посмотрела на Эбигейл Лапейн в упор своими бесстыжими зелеными глазами и негромко произнесла:

— Миссис Лапейн, нам известно, что связывает вас и доктора Роджерса. Мы сохраним вашу тайну, если вы поклянетесь никогда не вмешиваться в их с Лори отношения.

Вот, собственно, и весь гениальный план. Чикита считала так: если у них с Роем было что-то особенное — Эбигейл отнесется к угрозе серьезно и не станет мешать. Если же посмеется — значит, все было невинно и беспокоиться незачем. Бесподобно, правда? В эпоху Возрождения моя девочка была бы королевой интриги.

Да, так вот, Эбигейл… Я никогда в жизни не видел, чтобы живой и здоровый человек ТАК бледнел. С красивого лица Эбби Лапейн сбежали вообще все краски, кровь отхлынула, нос заострился, губы стали серыми. Даже голубые глаза показались на миг двумя черными провалами в бездну…

Она покачнулась и прошептала:

— От… ку… да… он не мог… ты…

И повалилась на пол без чувств. Это был настоящий обморок, не какая-то дешевая инсценировка, и мы с Чикой перепугались по-настоящему. Как выяснилось, подумали мы об одном и том же и в одинаковой последовательности: посадят ли нас за доведение жены мэра до смерти от сердечного приступа? что же это за тайна, связывающая моего брата и Эбигейл, если даже довольно туманная угроза раскрыть ее привела к такому результату? и что теперь делать?

К счастью, дело происходило не на заброшенном кладбище и не в безлюдных развалинах замка, пользующихся дурной славой, а в нашей драгоценной больнице, так что на помощь к супруге мэра устремился медперсонал в лице Лиззи Джедд и ее старшей сестры Джейн, а мы с Чикитой, пользуясь общим смятением, ускользнули незамеченными.

Отдышались мы только возле пекарни. Тетя Меган посмотрела на нас каким-то странным, отсутствующим взглядом, покачала толовой и вернулась к работе. Чикита провела меня в подсобку, открыла холодильник и достала оттуда бутылку со знаменитым ликерцем тети Меган.

Мы хлопнули по рюмочке и посмотрели друг на друга. Чикита задумчиво протянула:

— Сдается мне, мы наступили на такую мозоль, что и сами не ожидали… как ты думаешь, чего она так испугалась?

— Не знаю. Ты же женщина. Скажи, что может до такой степени испугать женщину?

— Понятия не имею. Мам?!

— Что, Салли?

— Скажи, что тебя может испугать до полусмерти?

— Тараканы.

— Нет, мысль — о чем? Напоминание…

Тетя Меган вошла в подсобку и мрачно уставилась на нас своими зелеными глазищами.