Он нес Лори на руках так бережно, словно она была маленьким ребенком. Прижимал ее к себе, наслаждаясь теплом ее тела, тонким ароматом лаванды и мирта, исходившим от спутанных пушистых волос.

Он опустил ее на постель, укрыл пледом и немножко постоял, любуясь румяным лицом девушки. Потом повернулся и пошел к двери…

Уже на самом пороге его нагнал негромкий оклик:

— Эй, ковбой!

Рой обернулся.

Лори сидела и смотрела на него, загадочно улыбаясь. Рой почувствовал, как внезапно пересохло во рту…

— Лори…

— Знаешь, я подумала… Языки жителям Литл-Соноры все равно не укоротить. Разве что хирургическим путем, но за это нас лишат лицензии. Поэтому… одним словом, было бы глупо считаться любовниками — и не быть ими на самом деле?

— Лори Флоу, ты развратная девица!

Она тихонько засмеялась.

— Нет. Просто… мне кажется, что я тебя люблю.

Золотистый шелк кожи. Потайной огонь в самой глубине зрачков. Руки — ветви, ноги — корни. Оплетают, обхватывают, связывают.

Дыхание — на двоих одно, но воздуха все равно не хватает, и стоны все прерывистее, а слова — бессвязнее.

Торопиться нельзя, торопиться грех, но и медлить невозможно, иначе сердце разорвется, иначе мир вокруг разлетится на мелкие кусочки.

Он и так разлетается — через мгновение, через вечность, когда в глазах темнеет и тут же вспыхивает ослепительной радугой, и небеса стремительно падают на тебя, а ты взмываешь куда-то за грань, во тьму, в незнакомую Вселенную, где ангелы на облаках трубят в серебряные трубы, и у каждого — твое лицо…

Рой боялся обидеть Лори. Причинить ей боль, смутить или испугать — но она сама, смело и отчаянно, раскрылась навстречу, жадно прижалась, выгнулась в его руках, чтобы через мгновение свернуться тугой пружиной, а потом — вновь растечься по пылающей коже прохладной рекой…

Никогда в жизни он так не хотел женщину. Никакую другую женщину, он это понимал теперь — и поражался, ужасался тому, как часто принимал за любовь нечто совсем иное, глупое и бездарное, пошлое, поверхностное…

Дарить слаще, чем брать. Доставлять удовольствие приятнее, чем получать его. Восхищаться каждым мгновением, когда они едины. Жаждать — и не иметь возможности утолить эту жажду.

Дождь за окном утихал, в открытые окна вливался свежий, пряный воздух ночной прерии, омытой дождем, и Рой Роджерс уснул, баюкая в своих объятиях Лори Флоу и мечтая только об одном: «Засыпать с тобой. Просыпаться с тобой. Слушать твое спокойное дыхание, сгорать в огне твоей шелковой кожи, быть с тобой, в тебе, для тебя — всегда! Потому что я люблю тебя».

15

Эбигейл Лапейн. Агония

Она металась по шикарному особняку, словно тигрица по клетке. С наслаждением расколотила дорогую вазу, расшвыряла по комнате платья. Конечно, самое большое удовольствие она получила бы, если бы кого-нибудь убила, но под рукой был только Слоник, мирно почивавший в своей комнате после обеда с обязательным бромом в супе…

Рассудок Эбигейл колыхался на грани между диким отчаянием и бешеной яростью. В Средние века про нее сказали бы — одержима бесами.

Двадцать лет! Двадцать проклятых лет одиночества, отчаяния, позора и отвращения. С семнадцати до тридцати — красивая молодая женщина! — одна в постели, одна по жизни! Ненавистная маска сладкой идиотки, прилипшая к лицу, чужие слова, слетающие с розовых губ…

И замужество как венец карьеры — достигнутая цель, воплощенная мечта, волшебный приз в скачках длиною в жизнь.