— Вы правы, конечно. Я верю, что все бессмертные теперь понимают это.

— Тогда они должны будут действовать вместе с нами. И мне кажется, первый шаг навстречу должны сделать мы.

— Да?

Сэм колебался.

— Я не могу сам это сделать, — сказал он в порыве откровенности. Захария Харкер и я… мы не выносим друг друга. При виде его мне хочется ударить. Вы лучший дипломат, чем я. Вы бессмертный. Вы давно знаете их всех. Сделаете, Хейл?

Хейл в свою очередь заколебался. Затем уклончиво сказал:

— Вы тоже бессмертный, Рид.

— Может быть. Я предполагаю, что да. Но не в этом смысле. Когда у меня будет время, я займусь расследованием. Сейчас это неважно. Вы пойдете?

Хейл колебался. Он стоял, обдумывая ответ, и в это время передатчик у него в руке зажужжал. Он вложил прибор в ухо, обрадовавшись помехе.

Некоторое время он слушал, глядя на отдаленные джунгли, где тут и там видны были раскачивающиеся вершины деревьев. Там действовала невидимая дробилка.

— Возьмите бинокль, — сказал он Сэму. — Смотрите влево, там есть просека, которую можно увидеть. Вы должны видеть это — они наткнулись на паутину сирены.

Заинтересованный, Сэм повиновался.

Бинокль, казалось, подбросил джунгли вверх и вперед. Дробилка разделила остров на четыре части, прорубив четыре широких полосы, между которыми по-прежнему стояли клинообразные участки джунглей, брызжа ядовитым соком, сверкая бриллиантовой росой. Ближайший участок джунглей был почти уничтожен, и Сэм сквозь него видел отдаленный клин, где дробилка методично продвигалась вперед, круша деревья.

Это была чудовищная машина, покрытая тяжелой броней, ровно и неумолимо двигавшаяся на гусеницах, такая неуместная в диких джунглях. Гигантские ящеры венерианской поверхности двигались так же быстро и хищно, пробираясь меж деревьев не менее могущественно, чем это чудовище, явившееся уничтожить их.

Лианы цеплялись за машину, петлями и узлами свисая с ее боков. Некоторые все еще слабо извивались, пытаясь всадить в металл свои похожие на клыки шипы.

Сэм слышал отдаленный гул и грохот дробилки, пробивавшей себе дорогу; треск ломающихся древесных стволов резко разносился в воздухе; слышались слабые крики людей, в них звучало возбуждение.

Затем глаз Сэма уловил разноцветный всплеск перед дробилкой, и на мгновение ему показалось, что все его чувства перестали действовать. Он не слышал звуков далекой сцены внизу, не чувствовал бинокля, прижатого к лицу, не ощущал тяжелого неприятного запаха поверхностной атмосферы, к которой никак не мог привыкнуть. Осталось только ощущение цветового пятна, сверкавшего прямо перед лицом; потом оно поблекло и вспыхнуло другим цветом, более изысканным, чем первый.

Сэм стоял неподвижно, а два эти цвета слились вместе, образовали новый, третий; тот закрыл все вокруг бледными полосами; полосы слабо гипнотически двигались. При взгляде на все это чувствовалась почти физическая боль.

Сэм резко опустил бинокль и вопросительно взглянул на Хейла. Вольный товарищ слегка улыбался, на лице его было восхищение.

— Вы сильный человек, — неохотно сказал он. — Впервые вижу, чтобы так быстро можно было освободиться от сирены. Большинство не может. Вы плохой объект для гипнотизера.

— Да, — угрюмо ответил Сэм. — Уже испытано. Что это за штука там внизу?

— Отдаленный родич плаща счастья. Помните это подводное существо, которое вступает в нейроконтакт с жертвой и поедает ее живьем; при этом жертва и не хочет убегать, она разделяет удовольствие вместе с плащом. Сирена действует так же, это наземный вариант. Смотрите.

Сэм снова посмотрел. На этот раз он тщательно отрегулировал окуляры, и существо оказалось совсем близко.