И тут же у входа в каюту бесшумно вырос стройный голубоглазый матрос с русыми волосами. «Ну, прямо-таки истинный русский молодец из сказок!» — восхитился про себя Андрей Петрович.

— Вот ваш вестовой, Андрей Петрович, — представил того Фаддей Фаддеевич, еле сдерживая прямо-таки бившую из него радость за друга.

— И как же тебя зовут, добрый молодец? — заинтересованно спросил Андрей Петрович.

— Матвеем, ваше высокоблагородие! — четко ответил вестовой.

Друзья переглянулись. «А как же еще мог он титуловать меня? Ведь вестовой уже, конечно, знал, что я заместитель начальника экспедиции по ученой части, да к тому же еще занимаю и адмиральскую каюту. Но в то же время он не мог знать, что после утверждения меня в этой должности по ходатайству Академии наук мне был пожалован статский чин коллежского асессора, соответствующий штаб-офицерскому чину. Так что ход его мыслей совершенно оправдан. Примерно так же мыслит, наверное, и Фаддей», — рассудил он.

— Обращайся ко мне «Андрей Петрович».

— Есть, ваше высокоблагородие! — автоматически ответил Матвей.

Друзья уже откровенно рассмеялись, окончательно приведя вестового в смущение.

— Есть обращаться к вам «Андрей Петрович»! — поправился тот, опасливо поглядывая на капитана.

— Молодец, Матвей! Справился с трудной задачей, — похвалил вестового Фаддей Фаддеевич, улыбаясь.

— Рад стараться!

— А теперь ступай и принеси вместе с Макаром кресло из моей каюты, — распорядился капитан.

— Есть! — вестовой четко повернулся через левое плечо и мгновенно исчез за дверью.

— Вот этот Матвей и есть мой второй подарок тебе, Андрюша, — продолжил Фаддей Фаддеевич, усевшись в принесенное вестовыми кресло. — Он был вестовым в кают-компании фрегата «Флора», которым я командовал на Черном море. Исполнительный, толковый малый, одним словом, не быдло. В свое время был в прислугах у графа Шереметева в его имении под Москвой, в Останкине. Но был отдан им в рекруты за «шалости» с крепостными актрисами его театра. Строгий, видать, мужик, его сиятельство! Когда же я был назначен начальником экспедиции и перебирался в Кронштадт, то, естественно, прихватил и своего вестового с фрегата, а заодно, думая о тебе, перевел с «Флоры» на «Восток» и Матвея. Ведь роль вестового имеет для офицера большое значение, а тем более в дальнем плавании. Он обеспечивает ему прочный тыл, и при том ежедневно, ежечасно. Матвей же тебе будет не только отличным слугой, но и добрым помощником в твоих научных и литературных делах. Грамотен, начитан, разбирается в музыке. Только особо не балуй его, ибо люди подобного рода из низов быстро привыкают к различным, пусть даже небольшим поблажкам.

— Еще раз большое спасибо, Фаддей, за заботу обо мне! Однако далеко же ты смотрел, вроде как бы невзначай сватая меня в свою экспедицию.

— Действительно, сватая, как ты выражаешься, тебя, я думал не только о твоем благополучии. Ведь, как ты знаешь, меня назначили на экспедицию в самый последний момент, когда ее штаты были уже полностью укомплектованы. А за каждой кандидатурой, как ты догадываешься, стояли высокие и могущественные фамилии. Слава Богу, что мне удалось протащить на должность старшего офицера «Востока» Ивана Ивановича Завадовского. Но это, так сказать, в интересах службы. А вот посоветоваться в сложной ситуации, а то и поплакаться в жилетку в случае необходимости, извините меня, не с кем и некому.