«Вся экономика Европы, — писал Герберт Гувер, — взаимно переплетена с немецкой экономикой благодаря традиционному обмену сырьем и готовой продукцией. Нельзя восстановить экономическую силу Европы без восстановления Германии».

Но именно возрождения Германии в Европе и побаивались. Три поколения французов трижды воевали с Германией.

Американский генерал Люциус Клей, глава американской военной администрации в Германии, предложил освободить немецкую экономику от тягот оккупации: пусть она заработает, немцы начнут кормить себя сами. Отец Клея был сенатором от штата Джорджия. Будущий генерал вырос среди проигравших — южан, потерпевших поражение в войне с северянами, — и понимал, что чувствуют разгромленные в войне немцы.

Но советские руководители не собирались отказываться от репараций. Они имели большое значение для послевоенной советской экономики.

«Репарации, — писал известный военный историк Михаил Семиряга, — не только содействовали восстановлению разрушенного хозяйства СССР, но и послужили толчком к техническому прогрессу в советской промышленности. Репарационное оборудование было на уровне того времени. Восстановление экономического потенциала страны принято объяснять только «высоким трудовым подъемом» советского народа. Куда же делись целые заводы, ценнейшее промышленное оборудование и материалы из Германии, Румынии, Венгрии и из других бывших вражеских стран, которые в сотнях тысяч вагонов могучей волной растекались по всему Советскому Союзу?»

Молотов напоминал союзникам, что Советскому Союзу обещали репарации на сумму в десять миллиардов долларов, поэтому репарации должны поступать не только из советской зоны оккупации, а из всей Германии. Советский Союз больше всех пострадал во время Второй мировой. И даже десять миллиардов не компенсировали потерь.

Американцы возражали: Соединенные Штаты помогают немецкому населению, поставляют продовольствие в свою зону оккупации, и в случае продолжения репараций все это будет уходить Советскому Союзу. Соединенные Штаты отказывались закачивать деньги в немецкую экономику, если Советский Союз будет их выкачивать. Западные державы договорились отделить свои зоны оккупации от советской, провести там денежную реформу и приступить к восстановлению экономики. Так началось разделение Германии, которое сохранялось четыре десятилетия.

23 февраля 1948 года представители США, Англии и Франции собрались в Лондоне для обсуждения будущего Германии. Договорились объединить три зоны оккупации, провести денежную реформу и включить западную часть Германии в план Маршалла.

Через месяц после этого, вечером 26 марта 1948 года, Сталин принял руководителей восточной части Германии — сопредседателей Социалистической единой партии Германии Вильгельма Пика и Отто Гротеволя.

— Пропагандируя план Маршалла, — жаловался Гротеволь, — англичане и американцы говорят о помощи, которую будто бы собираются предоставить Германии. Контрагитация нашей партии в этом вопросе не стала действенной вследствие распространенных среди населения иллюзий, связанных с планом Маршалла. В борьбе с планом Маршалла партии пока не удается увлечь за собой широкие массы.

18 декабря на новой встрече со Сталиным Вильгельм Пик высказался еще резче:

— План Маршалла означает ограбление Германии.

С самого начала план Маршалла воспринимался как инструмент холодной войны. В Москве, видимо, понимали, что щедрая экономическая помощь разрушенной Европе подрывает протестный потенциал населения континента и перспективы компартий. За более тесной экономической интеграцией обычно следует более тесное политическое объединение. Так и произошло. Немцы в западной части Германии связали свою судьбу с западным миром.