Трещины аккуратно обошли руны и протянулись от пола до потолка. В следующий момент дверь медленно принялась открываться. Внутри его ждал небольшой проход в комнату без окон и дверей.

Император вошел внутрь и остановился перед закованным в цепи телом. Узника сначала замотали в ленты, покрытые древними письменами, а уже после этого замотали в цепи, концы которых сцепили замком на груди. Именно в этот замок и вставил ключ, висевший на шее, император.

— Пришло твое время, — прошептал себе под нос глава государства, поворачивая ключ.

Всего один поворот, и закаленная сталь цепей, покрытая такими же рунами, мгновенно треснула, а затем рухнула на пол стальными обломками.

Тело подняло голову и вытянуло ее к императору, подняло руку и стянуло полоски с письменами с одного глаза. Вместо глазного яблока под ней оказался чистый свет, который ударил в защиту императора.

— Он жив. Сейчас называется Роулем и скрывался под именем «Проклятье перевала Укто».

***

Роуль улыбался.

Упырь сидел за столом, положив руки на него, и улыбался. Пусть при этом у него дергался глаз, из пальцев торчали когти, которые пробили столешницу насквозь, пусть он улыбался уже шестнадцать часов и не двигался, но он продолжал сидеть на кухне пекарни из Сладкого переулка.

Рус тоже выглядел откровенно паршиво. Сутки постоянного замешивания теста, подготовки начинки, суета с эклерами и выдумывание на ходу новых рецептов окончательно выбили из него все силы. Парень покачивался от физической усталости, тер красные от недосыпа глаза, но продолжал бдить за булочками в духовке.

— Я больше не могу, — просипел Хойсо.

Второй учитель лежал на боку, прямо на столе. Положив голову на руку Роуля он с отчаянием смотрел на тарелку, стоявшую перед старым другом. На ней, словно издевательство, лежал последний эклер.

— Эти эклеры божественны… Миндальная пудра в сливочном креме идеальна… Но я не могу столько жрать…

Хойсо говорил медленно, с передышками для того, чтобы отдышаться. Дыханию, к слову, мешал раздутый живот.

— Ни крошки врагу, — буркнул Рус и заглянул в печь, где доходили булочки с корицей и сахарной посыпкой.

Черт, изображая вселенские муки, дотянулся до эклера и с кряхтением подхватил его.

— Боже, какой аромат, — прошептал он и скосил взгляд на песочные часы, стоявшие тут же на столе. В них доходили последние крупицы. — Как ты говорил, Роуль? Умри, но съешь?

Черт принялся пихать в рот эклер целиком, разбрасывая крошки на стол и выдавливая крем. При этом он смачно чавкал, чтобы окончательно довести упыря до нервного срыва.

В момент, когда последние крупицы покинули верхнюю часть часов и оказались внизу, Хойсо отчаянно пытался проглотить эклер.

ХРЯСЬ!

Роуль встал и оглядел безумными красными глазами старого друга и ученика. Встал он вместе с куском столешницы, в которую вонзил когти, прошедшие ее насквозь.

— Мне нужно срочно кого-нибудь… — произнес он металлическим голосом. — Убить…

— Роуль, а как же булочки! — хихикая, произнес черт. Он лежал пузом к верху и довольно поглядывал на друга. — Мы запекли в одной булочке марципана!

— Возможно даже не одного… — произнес упырь и направился к выходу.

— Ой, посмотрите! — воскликнул Рус и достал припрятанный эклер. — У нас остался один миндально-сливочный эклер!

Роуль замер и повернул голову. Глаза налились кровью, теперь дергались уже оба глаза, а улыбка превратилась в безумный оскал.

— …возможно, даже какой-нибудь народ…

На глазах взбешенного учителя Рус откусил эклер.