– А тебе хорошо бы вспомнить, что ты находишься на моей территории. – Эббот все-таки убрал руку, и я бы помчалась вперед, но взгляд Рота предостерег меня от этого.

Сбитая с толку, я сделала глубокий вдох и попыталась унять сердцебиение. К черту его предостерегающий взгляд, я хотела броситься к нему. Просто чтобы прикоснуться, убедиться, что он живой и настоящий, но не стоило забывать, где я нахожусь. Добрая половина моего клана стояла во дворе, и, хотя Рот пожертвовал собой – во всяком случае, так это выглядело, – ради благой цели, никому из Стражей не доставило бы удовольствия видеть, как я вспрыгиваю на него подобно обезумевшей паукообразной обезьянке.

Я смотрела на него, постепенно осознавая, что Рот действительно здесь и в полном порядке, но все-таки не могла понять, как так получилось, что я вижу его. Иначе говоря, как ему удалось выбраться из адских чертогов? Ведь говорят же, что это невозможно.

А еще хотелось бы знать, почему он здесь.

Эббот выпрямился в полный рост.

– И между нашими родами никогда не будет «белого флага дружбы».

Рот положил руку на грудь.

– Ох, прощайте, мои надежды и мечты об общих плясках под радугой.

Вены вздулись на лбу Эббота. Он повернулся ко мне:

– Ты должна вернуться в дом, Лейла.

С какой стати? Но, прежде чем я успела произнести это вслух, Рот наклонил голову:

– Нет, она должна остаться здесь. Я появился здесь не просто так, хотя мы немного отклонились от курса.

От какого еще курса? Как давно Рот здесь? Я откинула волосы с лица, и у меня возникло такое чувство, будто мой мозг отчаянно тормозит. Я покосилась на Зейна, но он неотрывно смотрел на Рота, и в его взгляде угадывалось желание отправить его обратно в Ад. Уголки моих губ опустились. Мне стало окончательно ясно, что Зейн и Рот никогда не станут лучшими друзьями, но неужели Зейн забыл, что Рот сделал для него?

Мэддокс вышел из дома и встал рядом с молчаливым Дезом. В какой-то момент Мэддокс, должно быть, успел сменить обличье, потому что теперь предстал в своем истинном виде. Его кожа приобрела цвет гранита, а крылья в размахе достигали около двух с половиной метров. С плоскими ноздрями и яростно сверкающими желтыми глазами он оскалил клыки.

– Не вижу никакой причины позволять им находиться здесь. – Он повернулся к Эбботу, и его когтистые руки сжались в кулаки:

– Томас пропал, и держу пари, что это их рук дело.

Хм…

Бэмби свернулась у меня на животе, а потом лениво потянулась, словно предаваясь счастливым воспоминаниям о предвечерней трапезе.

– Я понятия не имею, кто такой Томас, – ответил Рот, и его губы – губы, которые навсегда отпечатались в моей памяти, – изогнулись в ухмылке. – Опять же вы, Стражи, все на одно лицо.

Мэддокс зашипел.

– А себя ты, наверное, считаешь красавцем?

– Нет, себя я нахожу сексуальным. – Ухмылка стала шире, но не коснулась его холодных глаз цвета охры. – И еще со мной не соскучишься.

Дез и остальные Стражи напряженно замерли. Похоже, они думали, что Рота смутит их многочисленная рать, но Рот… чем отчаяннее казалась ситуация, тем более дерзким становился он.