Однако Женевьеве требовалось услышать это своими ушами.

– Что вы собираетесь дать ему?

Она думала, он отведет взгляд, что ему будет стыдно. Но холодные голубые глаза, совершенно лишенные какого–либо чувства, смотрели прямо ей в лицо.

– Тебя, – ответил Питер.

Глава 21

Питер ожидал, что она начнет бурно возмущаться. Скажет самому, твою мать, туда отправляться, что ни за какие коврижки не вернется к этому больному извращенцу, пусть они сами ищут какой–нибудь способ достать Ван Дорна. Разве не в том состоит их работа? Спасать хороших парней, убирая плохих?

Но она не стала. А убийственно спокойным тоном спросила:

– И что ты им сказал?

– Сказал им, что ты пойдешь на это. У нас будет наготове снайпер, и когда Гарри высунется, тот снимет его. Тебе нужно будет только сохранять спокойствие.

– Я и так спокойна, – заверила Женевьева. – Просто ответь на один вопрос. Почему ты уверен, что я соглашусь? Потому что влюбилась в тебя?

Он вздрогнул: она впервые по–настоящему достала его. И утешила себя тем, что, по крайней мере, хоть что–то ей удалось.

– Ты в меня не влюбилась, – просто ответил Питер. – Для этого ты слишком умна. И знаешь разницу между великолепным сексом и настоящей любовью. Хотя, может, я и неправ – ты свой клитор днем с огнем не сыщешь.

Он снова нарывался, но смутить ее не удастся. Мисс Спенсер уже миновала эту стадию.

– Тогда почему ты считаешь, что я пойду на это?

– Потому что ты глупенькая сентиментальная женщина, которая думает, что может что–то изменить в этом мире. Вообще–то, по той же самой причине ты ошибаешься, думая, что могла бы в меня влюбиться – потому что эмоциональна и романтична и считаешь, что нужно любить, чтобы получился великолепный секс.

– По крайней мере, мы прошли стадию «ничего особенного», – холодно заметила она.

Питер сделал вид, что не заметил ее слов.

– Ты поступишь, как надо. Пусть даже это тебя убьет. Вот почему ты не воспользовалась указаниями, которые я оставил тебе тогда на острове, не пошла в бункер, а вернулась и, к сожалению, попыталась спасти шкуру Гарри Ван Дорна. И смотри, к чему это привело. Этот человек жаждет убить тебя, восстановить свою уязвленную гордость, поскольку мы сорвали все его планы.

– И ты пойдешь у него на поводу.

Утверждение, а не вопрос.

И этого не хватило, чтобы вывести Питера из себя.

– Нет. Вокруг будут люди, даже если ты их не увидишь. Кто–то снимет Гарри, он не успеет и на три метра к тебе приблизиться. А потом можешь жить долго и счастливо в своей распрекрасной квартире в Нью–Йорке.

– А ты не подумал, что Гарри это тоже предусмотрел? Что у него точно такие же снайперы?

Он не стал отпираться.

– Мы профессионалы. Мы делаем это ради жизни и знаем, против чего выступаем. Если бы я не считал, что у нас очень хорошие шансы выручить тебя, я бы не пообещал Комитету, что ты согласишься.

– Очень хорошие шансы, – повторила Женевьева. – Как трогательно. И когда все это должно произойти?

Питер пожал плечами. Она восприняла все, как он и ожидал, может, даже лучше. Не кричала, не стала умолять. Приняла как неизбежное. И в качестве бонуса сейчас ненавидела его за то, что ее предал.

– Завтра в какое–то время. Ван Дорн сам вышел на контакт, установил условия. Даст нам знать, когда и где это случится.

Женевьева словно уменьшилась, сидя на разобранной кровати в купленной им простой одежде. Стала меньше, более ранимой, и ему захотелось наорать на нее, чтобы она сказала «нет». Они не могли заставить ее пойти на это, не могли заставить ничего делать.