|
Черноморское побережье Кавказа, правительственные санатории, дома отдыха, члены ЦК и Политбюро часто приезжают на отдых, к тому же курортный сезон в разгаре. И вдруг такая, мать ее, «Черная кошка»… В общем, слезно просит о помощи. Готов принять любую помощь, лишь бы продвинуться в расследовании. Он просто в отчаянии, если ты еще не понял. В собственные силы не верит, да и правильно делает. А банда разгуляется, в этом Василий Федорович не сомневается. А ты у нас молодец, передовик производства, так сказать, лидер по раскрываемости, невзирая на некоторые твои недостатки, о которых мы сейчас говорить не будем. В Москве ты бы тоже не помешал, но пока не горит, справляемся. Мое начальство не возражает против твоей командировки. Есть предложение решить проблему, пока она не разрослась. Если банда разгуляется, то все равно дойдет до Москвы. Но уже под другим углом и с другими выводами. Так что действуем на упреждение. Ты остаешься на югах, продлеваем, так сказать, твой отпуск. Ладно, шучу, оформим как командировку. С сегодняшнего дня подчиняешься подполковнику Мелентьеву. Получаешь всяческое содействие, гоняешь тамошних оперов. В течение недели, максимум десяти дней, должен добиться результата… Грустный ты какой‐то, Светлов. Усвоил поставленную задачу?
– Так точно, товарищ полковник. Благодарю за веру в меня как в лучшего специалиста МУРа. Вопросец только позволите? На какие шиши я буду тут жить эти семь, максимум десять дней? У меня вообще-то отпуск закончился. – Совсем все плохо, майор? – поцокал языком Макаров. – Сочувствую. Что, все деньги ушли на женщин, алкоголь и сомнительные развлечения, порочащие светлый образ советского милиционера? Ладно, шучу. Понимаю, но ничего поделать не могу. Выкручивайся. Займи у Василия Федоровича – под мою ответственность. И нечего мне тут выдумывать несущественные отмазки! – рассердился Макаров. – Ты же не боишься трудностей? Живи по средствам, никто еще от этого не умер. Все, майор, действуй, не посрами там Москву… Это было, видимо, отеческое напутствие. В динамике зазвучали короткие гудки. Андрей осторожно положил трубку на рычаг и задумался. С одной стороны, неприятно быть мальчиком на побегушках – поезжай туда, ублажи того; с другой – никакой трагедии. В Москве никто не ждет – доработался до того, что нет ни родных, ни близких, только на улице Горького запертая квартира с засохшей геранью. Юг немного утомил, но пока не надоел. Работа везде одинаковая (если работать, а не балду гонять). Деньги остались – пусть немного, но ситуация не критичная, помогла привычка держать заначку на черный день. Машина под боком, жилье… Ладно, с неприятностями следует бороться по мере их поступления. Он невольно рассмеялся, вспомнилась Инесса Петровна в Меркадии. Зачем, спрашивается, прощались? Представил, как вечером врывается в ее гостиничный номер… Немая сцена. Ужас в глазах: изыди, нечистая, умерла так умерла… Интересно, успеет она до ночи познакомиться еще с кем-то? Возможно, это и планировала, надо ведь как-то утешиться… – Ну вот, Андрей Николаевич, у тебя уже поднимается настроение, – подметил входящий в кабинет Мелентьев. – Сидишь, понимаешь, хихикаешь. Переговорил с начальством? В курсе уже, чем вызвано твое похищение? Не было другого выхода, ты пойми, – только гнать в Меркадию, брать тебя за горло, пока не укатил в свои столицы. О третьем эпизоде узнали сегодня утром, брякнул в отчаянии в Москву – ведь никому не нужны неприятности, в том числе грядущие, Константин Юрьевич и вспомнил, что его ценный кадр догуливает отпуск в наших краях… «Долго спите, товарищ майор», – мелькнула мысль. – Улыбка по другому поводу, Василий Федорович. Назначение, должен признаться, неожиданное. Но будем работать. |
